"Владимир Васильев(Ташкент). Тень улитки (повесть)" - читать интересную книгу автора

Алевтина в уголке аккуратно вела протокол.
- Я понимаю, - продолжал Перец, - что эта цель нашего совещания
несколько нарушает традиции Управления, но мы существуем не для соблюдения
традиций, а для изучения Леса. Из этого и будем исходить. Нам надо
избавиться от всех форм деятельности, мешающих выполнению основной функции,
так сказать, никаких забегов в мешках или без оных.: от бумагомарательства
и циркулярофобии, от уничтожающего человеческое достоинство чинопочитания,
от незримости, недоступности, неподконтрольности высшей администрации, то
есть меня как директора. Я этого не люблю. У нас должны установиться
деловые рабочие отношения в рабочее время и нормальные человеческие - в
часы досуга, если таковые будут иметь место. Должны иметь. Хотя порой досуг
оказывается непосильным испытанием, - добавил он под нос, как бы сам себе.
- Да, итак я хотел бы выслушать ваше мнение как ведущих специалистов. Я уже
неоднократно предупреждал, что такой разговор состоится... Кто хотел бы
начать?
Перец прошелся взглядом по присутствующим. Видимо, сказывалась старая
бюрократическая привычка - никто не хотел встречаться с ним глазами, никто
не хотел высовываться в этот смутный период. В такие моменты высовываются
только Наполеоны, если они наличествуют.
Ким что-то подсчитывал в блокноте, Квентин смотрел на Риту голодными
глазами, а Рита с отсутствующим видом смотрела в окно, словно происходящее
здесь нисколько ее не интересовало. Странная женщина. Похоже, она знает
нечто, о чем прочие в Управлении даже не догадываются, даже предположить не
способны. Но почему она тогда молчит?
Беатриса Вах, только что, одновременно с Перецом, возглавившая группу
помощи местному населению, нервно теребила носовой платочек и одновременно
крутила на коленях свою, видимо, любимую коричневую папку. Надо полагать,
ее проект отлова детей местных аборигенов имел успех у прежнего директора.
Если она, конечно, встретилась с ним. Может быть, вопрос был решен на
уровне мосье Ахти? Переца этот проект не вдохновлял. Не было в нем (в
проекте) ни любви, ни понимания - одно усердие. А усердие без понимания,
как известно, ведет к "ломке дров". Но надо работать с теми кадрами,
которые имеешь. Никто ведь не может заставить Переца дать ход этому
проекту.
Стоян Стоянов пожирал глазами Алевтину, демонстративно не обращавшую
на него ни малейшего внимания. Правда, сегодня она ему, все же, один раз
улыбнулась, когда он, наконец, решившись, лично вручил ей букет ядовито
зеленых лесных цветов. Но больше ни одного взгляда в сторону несчастного
влюбленного. По идее, Перец должен был бы ревновать, но ему было жалко
Стояна. Отличный мужик, а пропадет ни за понюх табаку. Впрочем, может, это
Переца надо жалеть, а не Стояна, который "прекрасно болен" той болезнью,
которая создала Великое Искусство?! А вот Перец, похоже, никогда не сможет
испытать это чувство... Эсфирь!.. Ах, Эсфирь... Она и в смерти была
прекрасна!.. От воспоминания у него потемнело в глазах, и он вынужден был
опереться рукой о стол. Усилием воли Перец вернул себя в рабочее состояние.
И первое, что увидели его обретшие свет глаза, были те самые лесные цветы.
Но, странное дело, они изменили цвет с зеленого на желтый, как у молодых
одуванчиков, а стебли в громадной хрустальной вазе, водруженной в центр
стола, отходящего ножкой буквы ''Т" от директорского письменного, активно
шевелились, будто живые.