"Ирина Николаевна Васюченко. Деточка Незнамова и все такое прочее " - читать интересную книгу автора

что задерживаю! Отдашь за меня, Шур, ты ж у нас хорошая девочка? Я щас,
сбегаю мигом!
Все понятно: ее пригласили, потому что уходила Света, без замены игра
разваливалась. Теперь эта мелюзга, жир-трест лопоухий, им ни к чему, уже
встали в кружок, спины, зады, хихикают о своем, она для них пустое место.
Зато Свете необходима позарез, вон, несется сломя голову, оказию боится
упустить. Очень ей надо тащиться в этакую даль, чтобы там ее же еще и
пилили! Света теребит Шурины косы ("Большие! ого, даже в нашем классе только
у одной такие!"), заправляет за ухо растрепавшуюся прядь, стягивает потуже
банты, сладка, как мед, Света, и ясно, почему, а устоять все равно трудно,
Шура тает, расплывается, уже в лепешку готова расшибиться для этой дылды,
будто и не помнит, сколько раз та ее обижала.
- Эту вот отдашь, и еще эту, скажешь, Незнамова сама прийти не могла,
потому что она болеет. Моя фамилия Незнамова, ты запомнишь, а?
- Конечно.
- Еще так скажи: Незнамова книжки задержала, потому что она болела.
Давно, значит, заболела и пока еще не выздоровела, все болеет и болеет, да,
Шурочка? Поняла? Вот и умница, вот и разумница! - про "умницу" Незнамова
пропела, уже становясь в круг, почти издевательски: договор заключен, книги
у Шуры, хлопотать больше не о чем.
...Вы жестоко ошибетесь, читатель, если подумаете, что я вам тут о
каких-то мелочах толкую. Ох, нет! Я рассказываю, как невинная душа впервые
встает на путь преступления. Кстати, недурственное было бы название для
книги "Путь преступления", кабы не риск угодить в детективную серию.
Застенчивость - кошмарная штука. Полчаса твердишь, зубришь, как
попугай-недоумок, несколько фраз, а войдешь и ляпнешь совсем другое:
- Я книги от Незнамовой принесла! Она болеет!
- Ну, во-первых, здравствуй, - Нина Викторовна считала своим долгом при
случае внушать здешней неотесанной ребятне понятия о вежливости, хотя
Сизифов труд вразумления дикарят надоел ей до чертиков. Этой - от горшка два
вершка - лучше бы замечаний не делать, теперь, извольте, застыла у двери,
судорожно прижимая авоську с книгами к животу, глаза вылупила...
- Иди сюда, маленькая, что ты остановилась? Не бойся, подойди!
- Я не боюсь! - звонко крикнула Шура, выведенная из столбняка
оскорбительным предположением, что она может чего бы то ни было испугаться.
Размашистым солдатским шагом дотопав до стойки, она в упор посмотрела на
Нину Викторовну, и увиденное ей вдруг понравилось. У библиотекарши были
круглые, синие, усталые глаза.
- Добрый день! Извините, что я не сразу поздоровалась, но я всегда
несколько теряюсь в непривычной обстановке! - выпалила и осеклась. Когда
растешь среди взрослых, сплошь книжно речистых, привыкаешь изъясняться в той
же манере к вящей потехе сограждан любых возрастов и общественных положений.
Она ждала, что и библиотекарша прыснет, все фыркают, когда у нее получается
слишком длинно, опять не удержалась, как трудно, все время забываешь... Но
ожидаемого хи-хи не последовало: Нина Викторовна хоть опешила малость,
чувства такта не утратила.
- Ты говоришь, Светлана больна? Что с ней?
Беда! Такого вопроса они не предвидели! Какие бывают болезни, кроме
чумы, холеры и насморка?
- Воспаление легких!