"Ирина Николаевна Васюченко. Голубая акула " - читать интересную книгу автора

В гимназию потащился, зевая. Виски ломило, во рту было кисло. Но когда,
поднимаясь по лестнице, увидел аквариум, тоска вдруг отпустила. Я подошел.
Площадка была пуста. Только двое малышей, прилепившись носами к стеклу,
препирались, выясняя, откуда родом вон та рыба, вся в крапинку, а на брюхе
как бы усы. Один полагал, что из Индии, другой - из Африки. Не имея иных
способов "мысль разрешить", они явно собирались прибегнуть к потасовке.
Я прогнал их и стал смотреть на рыб. Проходившие приятели окликали
меня. Надо было здороваться, оглядываться, отшучиваться.
- Кормилец! Хорош ли клев?
- Да он никак утопиться хочет!
- Берегись! Пирайя готовится к прыжку!
Экзотические существа, чуждые и прелестные, все плыли, кружились перед
глазами. А в мозгу, как заноза, застряла последняя идиотская фраза. Ну да,
пирайи... Почему=то они мне мешали. Неприятно было стоять к ним спиной.
Раздраженный, я обернулся и, прищурившись, как Сидоров, стал разглядывать
этих тварей. Ничего в них нет страшного: в большом аквариуме много найдется
чего и постранней, и пострашнее. А эти даже на карасей смахивают или на
карпов. Что он врет, этот Миллер? Да он пошутил, и все тут. Этакий остряк,
резвунчик. Если бы дотянуться, я бы и палец туда опустил, не кобры же это в
конце концов...
- Алтуфьев! - громыхнуло над самым ухом.
Я подпрыгнул и в испуге оглянулся. Какая=то бесформенная рожа с
огромными стеклянными гляделками наклонялась ко мне, будто примериваясь
проглотить. С криком я шарахнулся в сторону, и тут только узнал Лементаря.
Физиономия классного была так близко от моей, и я, видно, так напрягал
зренье, гипнотизируя этих дурацких пирай, что вот опростоволосился глупейшим
образом.
Наставник, по=видимому, опешил не меньше моего. Он снял очки и стал
протирать их с таким усердием, будто задумал выдавить стекла. Наконец
пристроив их обратно на переносицу, он воззрился на меня испытующе:
- Звонок прозвенел семь минут назад. Ваши товарищи все давно в классе.
Не угодно ли объяснить... Николенька, да ты, хлопчик, часом не болен?
Классный был родом из Малороссии, но украинские слова вырывались у него
только в исключительных случаях. Что это его так проняло? В другое время
жест участия, неожиданный в суровом Лементаре, наверняка тронул бы меня. Но
сейчас мне было все равно. Это чудовище, что примерещилось... слава Богу,
его не было! Остальное не имело значения.
- Нет, Федор Гаврилович. Я здоров. Задумался, виноват.


* * *
Глава восьмая. ДОКАЗАТЕЛЬСТВО БЫТИЯ САТАНЫ

В конторе сегодня зашел разговор о сверхъестественном. Я не принимал в
нем участия: волею судеб эти материи тревожат меня несколько больше, чем это
нужно для подобного спора. Мнения же остальных присутствующих разделились
так. Мирошкин вкупе с Миршавкой объявили себя, сообразно нынешней моде,
воинствующими безбожниками. Ольга Адольфовна считает себя теософкой, хотя
крещена как лютеранка. Она верует, но не по=церковному. И надеется, что
прогресс науки сблизит последнюю с религией, отчего обе они возвысятся и