"Дэвид Вебер. Поле бесчестья (Хонор Харрингтон-4)" - читать интересную книгу автора

- На ка-ра-ул!
Здесь находились и полковник Рамирес, и майор Хибсон, однако они
стояли в стороне, наблюдая за тем, как салютует парадной шпагой
возглавлявшая почетный караул Тайлер - старшая из уцелевших в битве при
Ханкоке бойцов морской пехоты. Она и ее подчиненные, в черных с зеленым
мундирах, составили великолепный монолит почетного караула, тогда как
тянувшиеся вдоль галереи лоджии заполнили черные с золотом мундиры
флотских, от старших офицеров до рядовых.
Хенке повернулась к Хонор.
- Это твои проделки! - обвиняюще воскликнула она, но глаза ее сияли. А
слова потонули в мощном звучании гимна.
- Я ни при чем, это затея команды. Я только попросила Мака
предупредить людей, чтобы, когда ты выйдешь, все было готово.
Хенке открыла было рот, но сглотнула и, так ничего и не сказав, снова
повернулась к галерее. Расправив плечи, она зашагала к посадочному шлюзу
между застывшими рядами боевых товарищей. Хонор следовала за ней.
У шлюза она отдала честь коммандеру Чандлер, а миниатюрная рыжеволосая
женщина, сменившая ее на посту старшего помощника, протянула ей руку для
рукопожатия.
- Поздравляю, капитан Хенке, - сказала Эвелин, когда смолкла музыка. -
Нам будет недоставать вас, но от имени офицеров и команды "Ники" я
уполномочена сказать: "Бог вам в помощь и доброй охоты!"
- Спасибо, коммандер, - отозвалась Хенке более хриплым, чем обычно,
контральто и снова сглотнула. - У вас прекрасный корабль и прекрасные люди,
Эва. Позаботьтесь о них и... - она попыталась выдавить улыбку, - берегите
шкипера от неприятностей.
- Постараюсь, мэм.
Снова отдав честь, Эвелин Чандлер отступила на шаг, и трубы запели
"прощание". Хенке крепко сжала руку Хонор и, больше не оглядываясь, шагнула
в переходной шлюз.


* * *

Мягкий звон колокольчика заставил Павла Юнга отвернуться от окна.
Помешкав мгновение, потребовавшееся ему, чтобы одернуть мундир, он нажал
клавишу допуска и взглянул на отворившуюся дверь. В коридоре маячила фигура
часового, но если на борту корабля это свидетельствовало об уважении к
капитану, то здесь наличие стражи являлось символом позора, и бесстрастное
выражение лица облаченной в мундир женщины не могло скрыть ее мнения об
арестанте. Мысль о собственном нестерпимом унижении породила волну ярости и
отчаяния, но тут, миновав часового, в его комнату с легким жужжанием вплыло
антигравитационное кресло жизнеобеспечения.
Сидевшему в кресле человеку едва минуло девяносто стандартных лет, что
для общества с развитой методикой пролонга считалось всего лишь ранним
средним возрастом, однако появившегося отличали нездоровый цвет лица и
болезненная тучность, настоятельнее, чем хотелось бы, напомнившая Юнгу о
том, что он и сам заметно раздался в поясе. Увы, все достижения современной
медицины бессильны перед катастрофическими последствиями потакания
человеческим слабостям и порокам.