"Дэвид Вебер. В руках врага ("Хонор Харрингтон" #7)" - читать интересную книгу автора

легко, как хотелось. Оставалось лишь надеяться, что она этого не заметила.
Официально Пьер являлся самым могущественным человеком в Народной
Республике Хевен. Слово главы и создателя Комитета общественного спасения
равнялось закону, а его власть над гражданами НРХ считалась неограниченной.
Однако на деле даже она имела свои пределы - и то, что лица, не входившие в
состав Комитета, не могли их себе даже представить, не делало эти пределы
менее реальными.
Он возглавлял революционное правительство, навязавшее себя Республике
силой, и ни для кого не составляло секрета, что оно самовольно присвоило
себе роль куда более важную, чем роль временного органа власти,
необходимого стране в переходный период, до проведения всеобщих выборов.
Народный Кворум, голосуя за создание Комитета и утверждая его председателя,
полагал, что это будет способствовать скорейшему восстановлению внутренней
стабильности и возврату к прежней форме правления, однако Комитет
фактически совершил государственный переворот, превратившись в
коллективного диктатора. Несгибаемого, жестокого и не останавливающегося ни
перед чем для достижения собственных целей и решения собственных задач. В
этом заключалась и его сила, и его слабость. Не чураясь безжалостного
пролития крови ради расширения своих полномочий далеко за пределы,
изначально установленные Кворумом, Пьер сделал свою власть реальной и
неоспоримой, однако, став почти всеобъемлющей, она утратила такое, вроде бы
тонкое и неуловимое, но в действительности весьма существенное свойство,
как легитимность.
Правлению, основанному исключительно на страхе и насилии, всегда
приходится опасаться того, что еще больший страх и большее насилие приведут
к его свержению. Между тем Комитет, привыкнув полагаться исключительно на
силу, действовал, не только не обращаясь к законам и обычаям, но
повсеместно их попирая. Порой Пьер мрачно удивлялся тому, как мало внимания
уделяли некоторые правители фактору законности, равно как и тому, сколь
пагубным может оказаться насильственное разрушение социальной системы на
состоянии общества - даже если эта система никуда не годится. Сам Пьер не
мог не признать, что, вступая на путь революционера, он явно недооценивал и
то, и другое. Разумеется, для него было очевидно, что за сменой власти
неизбежно последует период социальной нестабильности, однако со временем
нововведения приживутся, и этого будет вполне достаточно для того, чтобы
узаконить новую власть в глазах народа. Так должно быть, и так будет,
твердил он себе. В конце концов, в отличие от клики Законодателей, которую
Пьер и его соратники сменили у власти, они искренне верили в реформы.
Однако сам факт насильственного свержения старого режима и установления
нового породил ситуацию, в которой единственным критерием права на власть
стала способность эту самую власть захватить и удержать, причем действия
нового правительства свели на нет бытовавшие ранее представления о
"допустимых" масштабах насилия, пределах использования силы и тому
подобном.
Это означало, что истинное положение казавшегося всемогущим и
всевластным Комитета общественного спасения было куда более зыбким, чем
выглядело на первый взгляд. Члены Комитета демонстрировали сдержанное
доверие по отношению к мобилизованным ими долистам и пролетариату, однако и
Пьер, и его коллеги отдавали себе отчет в том, что в любой момент могут
столкнуться с массовым заговором, причастными к которому окажутся лица,