"Дэвид Вебер. Пепел победы ("Хонор Харрингтон" #9)" - читать интересную книгу автора

крайней мере утешало одно: ей приходилось терпеть этот бедлам не в одиночку.
Здоровый уголок рта изогнулся в улыбке, когда шестилапый древесный кот,
ощущавший тот же вихрь, прижал уши и заерзал в висевшей на спине Хонор
переноске. Как и прочие представители его вида, он воспринимал чужие эмоции
гораздо острее, чем его человек, и сейчас разрывался между желанием укрыться
от водопада чувств и своеобразной эйфорией, порожденной избытком эндорфина в
мозгу людей.
Впрочем, напомнила себе Хонор, у них с Нимицем было время
попрактиковаться. Три стандартных недели назад ее люди в полном ошеломлении
обнаружили, что склепанный на коленке из поврежденных при захвате трофейных
кораблей флот, чуть ли не в насмешку названный Елисейским космофлотом,
полностью уничтожил вражескую оперативную группу и завладел транспортами,
позволившими всем желающим покинуть тюремную планету Аид. Тогда ей казалось,
что никакое чувство не сравнится с ликованием, охватившим экипаж корабля,
прежде принадлежавшего хевам, а затем ставшего ее флагманом, однако нынешний
эмоциональный накал, похоже, достиг более высоких температур. И не без
причины. В конце концов, Хонор с ее соратниками удалось совершить побег из
тюрьмы, которую власти Народной Республики считали самым надежным местом
заточения в истории человечества. Некоторым из бежавших, например капитану
Гарриет Бенсон, командиру корабля "Кутузов", не доводилось дышать воздухом
свободы более шестидесяти лет. Эти люди уже не могли вернуться к жизни,
оставшейся позади, но мысли об открывающихся перспективах и созидании новой
жизни полыхали в них неистовым пламенем. А вот бывшим пленникам, попавшим в
лапы Комитета общественного спасения сравнительно недавно, не терпелось
поскорее увидеть своих близких и связать заново нити судеб, которые казались
им разорванными навеки. В отличие от тех, кому пришлось провести на планете,
прозванной Адом, десятилетия, у них оставалась надежда на возвращение к
прежней жизни.
Эмоциональный подъем был столь силен, что даже окрашивался оттенком
иррационального сожаления. К осознанию того, что все они вошли в легенду,
примешивалось печальное понимание: об их подвигах будут рассказывать снова и
снова, многократно преувеличивая и приукрашивая... но даже самые невероятные
истории непременно заканчиваются.
Чтобы оказаться здесь, в этой причальной галерее и в этой звездной
системе, им пришлось совершить немыслимое и преодолеть неодолимые
препятствия. И они знали, что все украшения будущих пересказов - в том числе
и их собственные - будут несущественными относительно главного. Ерунда.
Мелочь.
Люди сожалели о неизбежном расставании с боевыми товарищами.
Разумеется, память о том, кем они были и что совершили, останется с ними до
конца дней, однако воспоминания, увы, - лишь далекое эхо реальности. Той
реальности, которая, когда схлынул способный остановить сердце ужас, стала
для них наивысшей жизненной ценностью.
Все это вместе и порождало тот эмоциональный шторм, что бушевал
вокруг... и фокусировался на Хонор Харрингтон. Ибо она была их вождем, а
значит, символом их ликования и средоточием светлой печали.
Это смущало само по себе. А тот факт, что никто не знал о ее
способности улавливать чужие эмоции, усугублял смущение. Ей казалось, что
она прячется у них под окнами, прислушиваясь к разговорам, для ее ушей
совершенно не предназначенным. И хотя у нее не было выбора - она просто не