"Дэвид Вебер. Изменяющая миры ("Изменяющий Миры" #2)" - читать интересную книгу автора

обращался друг к другу с откровенностью, невозможной в мыслеслепом обществе.
Но даже принимая во внимание все это, вызов и недоверие второй по
старшинству певицы памяти клана Яркой Воды повисли перед Золотым-Голосом
подобно комплекту обнаженных клыков. Молодая кошка в течение нескольких
долгих вдохов спокойно смотрела на Госпожу-Песен, а затем пошевелила
кончиком своего хвоста в знаке подтверждения.
"Я есть то, что - и кто - я есть, Певица Памяти, - затем сказала она. -
Я не выбирала силу своего мыслеголоса, яркость мыслесвета и ту память, что у
меня есть, так же, как не выбирала и жажду отведать человеческого
мыслесвета. И я заплатила за свои решения как горем, так и радостью".
Всплеск печали всколыхнул ее мыслесвет, когда горе, тонкую ноту
которого Прыгающий-в-Ветвях чувствовал с самого начала, вырвалось на
свободу. Это продолжалось всего мгновение, но горе заставило содрогнуться
всех вкусивших его. Это была печаль певицы памяти, за ней стояла вся
ослепительная сила ее разума, и в это обжигающее мгновение все в пределах
досягаемости ее мыслеголоса составили с певицей одно целое, разделяя муку
потери и невосполнимой утраты, в то время как ее человек умирал, и жестокий
клинок смерти в клочья рвал тонкую взаимосвязь, делавшую Золотой-Голос и ее
человека двумя разными личностями и одним целым. Словно само солнце
взорвалось над ними, разрушая весь мир - но мир гиб не в огне, а в
пробиравшем до костей холоде полного опустошения. Прыгающий-в-Ветвях припал
на все свои шесть лап, прижимаясь к находившейся под ним ветви, когда эта
идеально переданная картина момента мучительной потери сдавила ему горло. Он
ощутил испытываемую Золотым-Голосом потребность последовать за ее человеком
во тьму, потребность слиться с пламенем его мыслесвета, куда бы он не
ушел... и отчаянную жажду спастись от ужасной пустоты, которую его смерть
оставила у нее в душе и разуме.
Но все же в сопереживаемом моменте присутствовало нечто большее, чем
просто отчаянье. Там был и другой мыслесвет, цеплявшийся за нее с еще
большей силой, чем та, с которой она сама жаждала покоя небытия. Он изо всех
сил удерживал ее, отказываясь отпустить и разгоняя тьму своим сиянием. Он
отличался от мыслесвета ее человека. При всей его мощи, он был слабее, почти
приглушенным - более утонченная красота, цвета смешаны более изящно, и в нем
не было необузданной силы, присутствовавшей в человеческом мыслесвете. И, в
отличие от человеческого, этот мыслесвет соответствовал ее мыслесвету на
всех уровнях, сливаясь с ним, врастая в нее подобно тому как она врастала в
него.
Это был Смеющийся-Ярко, понял Прыгающий-в-Ветвях, и направил свой
исполненный почтения взгляд на старшего кота. Возможно, яркая, грубая сила
его требования к Золотому-Голосу - жить - была слабее, чем сила
человеческого мыслесвета, но все же она превосходила все, на что был
способен мыслесвет кота. И, все-таки, даже когда ощущение почтительного
трепета коснулось его, Прыгающий-в-Ветвях задавался вопросом, почему он
чувствовал это. Насколько он знал, никогда прежде в истории взаимоотношений
Народа и людей не было случая, когда оба члена брачной пары принимали
людей... и никогда прежде кошка, обладающая мыслеголосом и мыслесветом
певицы памяти, не принимала никого из людей. Смеющийся-Ярко и Золотой-Голос
вступили на территорию, где до того не бывал ни один представитель Народа.
Ничего удивительного, что они обнаружили там вещи, которых Народ никак не
ожидал.