"Макс Вебер. Социология. Часть 3" - читать интересную книгу автора

войны попытались с большим размахом оказать политическое воздействие на
прессу и, видимо, собираются воздействовать и впредь. Хотя следует ожидать,
что большая пресса сумеет уклониться от такого воздействия, однако положение
мелких газетенок гораздо труднее. Во всяком случае, в настоящее время у нас
карьера журналиста, сколь бы притягательна она ни была и какое бы влияние,
прежде всего политическую ответственность, ни сулила, не является - следует,
пожалуй, еще подождать, чтобы сказать: "больше не" или "еще не", -
нормальным путем восхождения политических вождей. Трудно сказать, изменит ли
тут что-нибудь отказ от принципа анонимности, что считают правильным
многие - но не все - журналисты. К сожалению, во время войны, когда к
"руководству" газетами были специально привлечены литературно одаренные
личности, к тому же категорически выступавшие только под своим именем, в
некоторых наиболее известных случаях пришлось убедиться, что таким путем
повышенное чувство ответственности воспитывается не так уж обязательно, как
можно было бы думать. Ведь - невзирая на партийную принадлежность - частично
как раз заведомо худшие бульварные газетенки стремились тем самым увеличить
спрос и достигали этого. Такого рода господа, издатели, равно как и
журналисты, специализирующиеся на сенсациях, нажили себе состояние - но,
конечно, не добыли чести. Приведенный факт - отнюдь не возражение против
самого принципа; вопрос весьма запутан, и данное явление также не носит
всеобщего характера. Однако до сих пор такой путь не был путем к подлинному
вождизму или ответственному предприятию политики: Остается выжидать, как
дальше сложится ситуация.


669

Но при всех обстоятельствах журналистская карьера остается одним из
важнейших путей профессиональной политической деятельности. Такой путь не
каждому подходит, и менее всего - слабым характерам, в особенности тем
людям, которые способны обрести внутреннее равновесие лишь в каком-нибудь
устойчивом сословном состоянии. Если даже жизнь молодого ученого и носит
азартный характер, то все-таки прочные сословные традиции его окружения
предохраняют его от неверных шагов. Но жизнь журналиста в любом отношении -
это чистейший азарт, и к тому же в условиях, испытывающих его внутреннюю
прочность так, как, пожалуй, ни одна другая ситуация. Часто горький опыт в
профессиональной жизни - это, пожалуй, не самое худшее. Как раз особенно
тяжелые внутренние требования предъявляются к преуспевающему журналисту. Это
отнюдь не мелочь: входить в салон власть имущих как бы на равной ноге и
нередко в окружении всеобщей лести, вызванной боязнью, общаться, зная при
этом, что стоит тебе только выйти за дверь, как хозяин дома, быть может,
должен будет специально оправдываться перед гостями за общение с
"мальчишками-газетчиками"; и уж совсем не мелочь: быть обязанным быстро и
притом убедительно высказываться обо всех и обо всем, что только потребует
"рынок", обо всех мыслимых жизненных проблемах, не только не впадая в их
абсолютное опошление, но и не оказываясь прежде всего обреченным на
бесчестие самообнажения и его неумолимых последствий. Не то удивительно, что
многие журналисты "девальвировались" как люди, сошли с колеи, но то, что тем
не менее именно данный слой заключает в себе столько драгоценных,
действительно настоящих людей, что в это трудно поверить постороннему.