"Леонид Вегер. Записки бойца-разведчика (про войну)" - читать интересную книгу автора

его, ни потерь. Могут подумать, что мы отсиделись в укромном местечке. Надо
чтобы кого-то хотя бы ранило.
Группа пошла. Я пристроился в середине к одному из солдат и пошел за
ним след в след. Идти ночью по минному полю - не сахар. Ужас сковывал меня
при каждом шаге. Как только я делал шаг и выносил ногу вперед, меня
охватывал страх. Мне казалось, что именно в этот момент раздастся взрыв, и у
меня оторвет... Я почти физически ощущал, как это произойдет. Что может быть
страшнее для восемнадцатилетнего юноши?
Я старался изменить походку, пытаясь идти не раздвигая колен. Пусть
лучше оторвет ноги. Но при такой походке я не доставал до следа предыдущего
солдата.
Так мы прошли еще минут пять. Потом неожиданно из земли вырвалось
черно-красное пламя. Раздался взрыв. На мгновенье я инстинктивно зажмурился.
Когда я открыл глаза, шедшего впереди солдата не было. Это было как чудо.
Только что он был, и вот его нет. Вокруг тишина. Ни стона, ни звука. Все
замерли в оцепенении. Затем повернулись на одной ноге на сто восемьдесят
градусов и зашагали обратно. Скоро дошли до дна ложбины и начали подниматься
к нашим окопам. Где-то в глубине сознания шевельнулась мысль, что все
позади, что мы сделали все, что могли, и наконец-то можно будет поспать.


ДЕЗЕРТИР

- Увольнительную не имею права дать, - сказал командир батальона. - Ее
может дать только комбриг, а он еще где-то в пути. А что тебе уж так надо
увидеть свою тетку?
- Да, она мне была вместо матери. Тетя взяла меня к себе после смерти
мамы, и я жил у нее в Ессентуках последние три года.
- Иди без увольнительной, но к утру возвращайся.
Часа за два до этого наш батальон вошел в Железноводск, откуда до
Ессентуков, освобожденных от немцев днем раньше, километров двадцать. Одна
из улиц вела в нужном направлении, и я весело зашагал по ней, предвкушая
встречу с одноклассницами. На окраине я подошел к последнему дому и
забарабанил в дверь. В это тревожное время, да еще к ночи никому не
открывали и не подавали признаков жизни. Но в конце концов, убедившись, что
я не уйду, старческий голос произнес:
- Что надо?
- Где дорога на Ессентуки? - спросил я.
- Да вот по этой дороге и иди.
Я зашагал дальше. Через пару километров наткнулся на стаю шакалов,
грызших валявшуюся на дороге дохлую лошадь. До них оставалось метров десять,
а они все еще не разбегались.
- До чего обнаглели, - подумал я и, передвинув автомат из-за спины на
бедро, дал по ним очередь. - Сколько их развелось! Впрочем, немудрено -
пищи-то навалом. Табуны лошадей лежат вдоль дорог со вздувшимися животами.
Жалко их. Очень уж они не приспособлены к современной войне. Не могут
спрятаться ни в окоп, ни в подвал, ни залечь. А над землей летят пули,
осколки, снаряды.
Недавно рядом с нами стояла батарея на конной тяге. Так там породистому
красавцу-тяжеловозу, которым мы все любовались, когда по вечерам его водили