"Михаил Величко. Звездный гость (рассказы) " - читать интересную книгу автора

кочевья-то тут были наши. И айл самого баатора с его людьми тоже остался, со
слугами, женами, детьми...
И вот, когда уже все разошлись, из лодки вышел сам Ганса нюдэтэ. На нем
опять была аметистовая табакерка, как две капли воды похожая на первую.
Ганса нюдэтэ взял старую табакерку и отдал ее баатор нойону. И сказал
человечьим голосом. И голос его исходил из той и другой табакерки:
- Самбонуу, Баатор нойон, ногоон одон хюн приветствует тебя и твоих
людей и вручает тебе эту аметистовую табакерку! - отчетливо, даже красиво
сказал человек со звезды, сказал нашими словами, будто бы он родился и вырос
в этих местах, будто бы он весь век только и говорил на нашем орошонском
наречии. Ну, если это перевести на русский язык, будет это, значит, так:
"Здравствуй, хозяин этих мест, человек с Зеленой звезды приветствует тебя и
отдает тебе эту волшебную табакерку. А ты, нойон, отдай мне одного мальчика
и одну девочку. Я возьму их с собой на небо. Им не будет причинено никакого
вреда. Они живыми улетят на звезды. А потом вернутся домой, учеными и
могучими, знающими множество тайн мира".
- Более могучими и знающими, чем я? - спросил Баатор нойон.
- Да. Они сами смогут управлять вот такими кораблями.
- Нет, - важно ответил Баатор нойон. - Я тебе не отдам никого. Мне не
надо, чтобы кто-то был умнее и могущественнее меня. Да этого и не может быть
никогда. Я - самый сильный, самый умный и самый могущественный человек на
всей Земле, во всем нашем аймаге...


Солнце светило. Легкий ветерок обвевал лица. Шумела вода в близких
водопадах, шумела сильнее, чем обычно, лето таяло снега на гольцах, вода
прибывала. Орел кружил в синем небе высоко-высоко. На близком пеньке
полосатый бурундучок шелушил кедровую шишку, забытую Сережей. Все было
обычным, земным. Близкие заснеженные горы начали кучерявиться облаками.
Легкий ветер срывает их с вершин и уносит на восток. Мой собеседник,
рассказчик, старый орочон, олений пастух Дамдин с лицом, исхлестанным
морщинами, как кора старого кедра, кажется мне вечным, добрым и мудрым,
будто бы и не человек он, а дух этих гор, древний-древний. Он довольно
крупный человек, но уже какой-то усыхающий, подвяленный многими годами,
подкопченный дымами тысяч костров его кочевий.
- Баатор нойон обманул Ганса нюдэтэ, - рассказывал Дамдин. - Его легко
было обмануть. Ведь он не знал, каковы мы, жители Земли. Ганса нюдэтэ был
доверчив, как малое дите. Но и мудр, и добр, как старик, проживший большую и
трудную жизнь, очень трудную жизнь...
Вот в это самое время и послышался оголтелый лай дамдиновых собак.
Олени взметнулись стаей из-за увала, помчались к островерхому чуму. Дамдин
вскочил:
- Хара эрлик! Ада эрлигей хюсен! Опять ба-абгай моих оро гоняет. - Он
вскочил с чурбака и большими шагами молодо помчался к своему чуму, к
оленьему стаду, по своим кочевым делам.
Вскоре после ухода Дамдина пришли мои друзья. Мы принялись налаживать
лодки, снасти, укладывать по-походному свое имущество. Дел было невпроворот.
Утром, ни свет ни заря, Дамдин пришел к нам проститься, слово сказать
перед разлукой. Для него, такого древнего человека, живущего таким
отшельником, каждое прощание с людьми, возможно, последнее прощание с