"Михаил Величко. Звездный гость (рассказы) " - читать интересную книгу автора

души. Простите меня. Пусть у вас будет здоровье и счастье... А если уж
занесет вас судьба в наши края, милости просим, покормим и спать уложим.
Ваша Софья Ивановна Тишина".
Прочитал я письмо незнакомой мне Софьи Ивановны, и лавина теплых
воспоминаний обрушилась на меня, и горечь - вот еще один мой друг умер, мой,
хотя я его, можно сказать, почти что и не помнил. Вот письмо прочитал,
вспомнил, вспомнил я Пашку, маленького, белобрысого, умного, надо лбом
упрямый такой вихор торчит. Щеки у Пашки алые, лоб чистый, глаза, как небо
весной в Саянах, - голубое-голубое.
Вспомнилась мне и история, когда сбежали мы, двое или трое крохотных
ребятишек, из колхозного детского садика в тайгу, добрались до таежной
избушки местного охотника Карпия Евдокимовича, ну и решили, что тут нас
никто и никогда не найдет, тут и жить станем, раз на нас такую напраслину
возвели, раз нас невиновных наказывают. Но вот что и Павел был тогда со
мной, - этого я не помнил. Был, наверно, раз его супруга о том пишет. Пашка
ей сам рассказывал.
Деревню в тайге основал кто-то из Пашкиных предков. У нее и название
такое было - Тишина. Ее, правда, частенько по-другому называли - Тишина. Это
ей очень подходило. Тишина тут была кондовая, первобытная, дальше этой
деревни в тайге уже ничего не было, дороги на деревне кончались... Пашкин
отец говорил, что его дед там первым поселился.
Молодая была земля. Все нетронутое: и ягоды, и черемша в весенней
тайге, и белки, которых можно было увидеть прямо в огороде, и маралы,
промчавшиеся однажды по главной улице деревни от заворины до заворины под
оголтелый лай деревенских псов, и глухаря за частоколом огорода, и родник
чистейшей воды, ручеек от которого протекал у самого крыльца нашего
крестового дома...
Вот, значит, и Павел, Павел Андреевич, деревенский учитель, защитник
отечества, свое дело все завершил. И как жаль, не встретились вот, не
поговорили, о своей судьбе друг другу не рассказали, детство не вспомнили...
Я не мог тотчас же вскрыть письма Павла, не мог, и все тут. Я ушел в
лес - потянуло неудержимо. Шел по пригородной тропе, шел и вспоминал,
вспоминал... О тех двух годах тайги, которые мне дали так много. Пашка
Тишин - тихий человек с белыми бровями над бездонной глубиной голубых
очей... Вспомнил, нам с ним вместе какой-то прохожий деревенский
колдун-знахарь бородавки сводил нашептом-наговором. И свел... Как купались
мы в речке Тополинке, как мы в ней налимов ловили, которые запросто могли
утащить нас под воду...
Из второго класса я уехал из Тишиной в родное село, в степь. И долго не
вспоминал синих гор над тайгой, на которых все лето голубели чистые снега и
жарки ниже линии снегов в горах так цвели, так пламенели, что их огонь видно
было за двадцать верст в хорошую погоду... Мы хотели тогда, в детстве,
сходить в синие горы - не получилось, не вышло... Как иного чего не
получается у нас в жизни. Все откладываем на потом. А потом уже никогда не
наступает.
Вечером я распечатал Павлово послание, большое письмо, писанное не за
день-два, гляди, неделю на него Павел потратил. И всю жизнь.
"Дорогой мой и незнакомый Миша - Михаил Федорович!
Вот - решил я мое переживание, мой сон, мое что-то, чего я и сам не
понимаю, тебе послать, больше, понимаешь, некому...