"Михаил Величко. Звездный гость (рассказы) " - читать интересную книгу автора

столетия... У тебя детский возраст... Шестьдесят! Ты же только начинаешь
жить... Ты еще не кончил своих университетов... Ты все еще учился и учился,
ты с каждым днем становился мудрее. Разве ты не чувствуешь этого?
Она говорит неспешно, раздумчиво. И все же я улавливаю в ее словах
укоризну, вот-де я... от тебя завишу... а ты... Ее слова заставляют меня
размышлять, давать самому себе отчет за прожитую жизнь... И ей...
- Не мы - жизни, вы - живущие, ты - виноваты в наших преждевременных
разлуках...
Я смотрю на приближающиеся Пиринеи, вижу португальский мыс Рока, долину
реки Тэжу, Лиссабон и сухие горы вдали, так похожие на нашу Хакасию. Стрелы
корабельных трасс нацелены на Лиссабон, как магнитные линии на полюс
Земли...
- Ты сказала, мы расстаемся надолго... Разве мы встретимся
когда-нибудь? - Я повторно задаю ей этот вопрос, я повторяюсь, но она ведь
не ответила мне на него, и это, должно быть, чуточку больше интересует меня,
чем все другое сейчас. Это же что-то вроде "быть или не быть?"
- Ведь если мы встретимся, значит, есть Бог?
Она отвечает сразу, будто ждала этого вопроса и будто заранее
приготовила ответ на него:
- Скажи мне, чем идея Бога лучше, выше, оригинальнее, чем идея
Человека? - Она умолкла, дает мне время на размышления... - Ты мыслишь. Ты
познаешь мир. Ты преобразуешь его, да еще как! Вон - земная природа уже
страждет от тебя... Чего тебе еще надо? Чем ты не Бог? Тем, что бесконечно
глуп? Дай-ка человеку за плечи бесконечность во времени...
Мы летим над землей, над океаном, летим медленно, очень медленно, но
мне так хорошо, что этот неспешный полет совсем не докука, а глубокая,
совершенная, абсолютная радость, какой у меня никогда прежде в помине не
было. Наш разговор для меня, как и его смысл, не безусловная цель, не нечто,
без чего я не смогу лететь сейчас... Мне, пожалуй, интереснее, чем наша
беседа, Средиземное море, которое проглядывает в легкой затуманенности за
Атласскими горами, за Гибралтарской вершиной, за древними Столбами Геракла.
Сквозь серебристую кудельку перистых облаков далеко на юге вздымается острый
вулканический пик - Тенериф...
- Вулкан Тейде, - говорит жизнь. - Ты не знал...
- Знал...
- Ты много знал. Жаль, ты все хранил в себе. Ты был скрытен и ленив. Ты
бы мог больше рассказывать людям. Не сумел, не захотел. Все откладывал на
потом...
Меня чувствительно укололо прошедшее время глаголов: "был", "не сумел".
Однако боль укола проходит сразу же. И я молчу, не знаю, что тут ей сказать.
Да к тому же - мне так славно, так ладно - мирово, говорили мои ребятишки...
Должно быть, отпустила головная боль, порожденная гипертонией, мучившая меня
с вечера... Мне легко и безмятежно, как в детских снах, в далеких, в которых
тоже летал, но не так, как теперь, а приземленнее, ниже, над самой травой,
по-над домами, над улицей...
- Ты спросил о Боге, - кажется, жизнь впервые взяла из моих рук нить
разговора. - Ты подумай, если бы вы, люди, были гуманны, если бы вы не
уничтожали друг друга в бесчисленных войнах писаной и неписаной истории, не
сжигали бы друг друга на кострах - вот тут, в Испании, в печах концлагерей -
вон там, в Германии, не морозили бы насмерть в тундрах Колымы и Таймыра, что