"Михаил Величко. Звездный гость (рассказы) " - читать интересную книгу автора

якобы сам видал инопланетянина, говорил с ним, даже, можно сказать, дружил,
помогал ему в чем-то, в чем ребенок может помочь взрослому человеку. Орочон
Гомбо не помнил, не знал, когда и как прилетел человек со звезд. Гомбо знал
его, когда он прожил на Земле уже много лет и, наверно, не чаял больше, что
улетит на свою родную планету, затерянную в звездной дали.
- Дедушка Гомбо приводил мне рассказ своего деда, который видел, как
опустился корабль Ганса нюдэтэ, так звали нашего незванного гостя. Ганса
нюдэтэ значит "одноглазый, человек с одним глазом" - чужой имел на лице
всего один глаз, прямо ниже лба, посередине лица. Он не был человеком, он
был чем-то другим. Но он говорил, он думал, он помогал нам жить, учил нас
чему-то, чего мы до него совсем-совсем не знали. Он был добрым, хотя явился
к нам со злой целью, с недобрым умыслом. Я это знаю... Ганса сам рассказывал
об этом...
Я возьму слово у Дамдина и попытаюсь все рассказать собственными
словами, все, о чем поведал мне старый, древний оленевод и охотник в
заброшенных горах, где он был последним из могикан и где после него осталась
безлюдная пустыня. Я позволю Дамдину иногда вставлять слово в мой рассказ,
без его присутствия его повесть не была бы полной...
- В ту пору много было тут народу, может, сорок айлов, большой сумон,
почти аймаг. Теперь я тут один с бабой, мои олени и медведь-бабагай, и
все... Ну, вот еще нахой - собачки...
В ту пору кочевало в этих горах до сорока семей оленеводов. Орошон,
орочон - это и значит - оленевод, оленный пастух. Край этот закрыт от
остального мира высокими горами, на которых круглый год белеют зимние снега,
перевалы в эти долины открываются не каждый год. Только во второй половине
лета возможен выход отсюда, как и вход сюда, да и то на коротенькое время.
Земля Санникова в южных горах центра Азиатского материка, остров
робинзонного народа, осколка древних гуннов, навалившихся в четвертом-пятом
веках на Восточную Европу. Они звали себя сами, даже в пору моего знакомства
с Дамдином, хюн - человек, что тогда сильно поразило меня. Ведь хюн - это же
и есть гунн. Разве не так?
Когда-то давным-давно ясным майским утром вот в этих горах произошло
событие, которое было бы великим, величайшим для всей планеты Земля, если бы
о нем стало известно не только его очевидцам, жителям горной пустыни, но и
тогдашнему просвещенному миру Европы и Азии. А просвещенный мир спорил
тогда, могут ли камни падать с неба. Здесь, на плоском плече горного кряжа,
сел, может быть, первый в истории нашей планеты космический корабль иного
мира, чужой цивилизации, прилетевший сюда из бесконечности звездных миров.
- Снег растаял, - говорил Дамдин, - вокруг того места, где сел в своей
лодке Ганса нюдэтэ, растаял кругом на три-пять полетов стрелы. Звездная
лодка была похожа на китайскую хрустальную сахарницу, только
большую-пребольшую. Она вся светилась золотом и лазурью. Надо было, когда на
нее глядишь, прикрывать глаза ладошкой, так она светилась. Говорят, наши
пытались подойти к лодке, самые смелые, но она отбрасывала их, всех, кто
подходил к ней ближе полтораста шагов взрослого человека.
Из корабля инопланетной инженерной культуры никто не появлялся
несколько дней. Из каких-то окошек-люков высовывались разные щупальца,
наверное, брали пробы воздуха, земли, трав, которые быстро зеленели на
растаявшей лужайке.
- От сахарницы тепло шло, будто хорошая печка топилась...