"Елена Николаевна Верейская. Три девочки (История одной квартиры) " - читать интересную книгу автора

И Кате тоже.
- Такой уж он вежливый, - сказала Катя.
- И ничего не вежливый, а просто старый чудак! - воскликнула Люся. -
Девочки, хотите, я вам что расскажу? Ведь моя мама медсестра и работает в
больнице, где он раньше служил. И вот там есть другая медсестра,
старая-престарая, и она его очень давно знает; так мама у нее на днях
всё-всё про него разузнала! Только под большим секретом!
Люся придвинулась ближе к Кате и Наташе и заговорила быстро, шепотом:
- Только он не знает, что мама про него знает, и вы тоже ему не
говорите, потому что мама мне рассказала, а потом и говорит: "Только ты
никому не рассказывай, а то вдруг он узнает, что я знаю, и будет сердиться".
Так вот, очень давно, когда еще был царь, у доктора была жена, и он ее ужас
как любил; и у него было два больших друга, и он их тоже ужас как любил, и
очень-очень им верил. А жена была революционерка, и вот ее вдруг посадили в
тюрьму, и она там умерла. И доктор тогда чуть не сошел с ума, а потом узнал,
что на нее донес один из этих, про которого он думал, что друг, а он
оказался царский шпион. А другой, про которого он думал, что тоже друг,
очень испугался и раздружился с доктором, даже не навестил его, когда жена
умерла. И доктор тогда уж почти совсем по-настоящему сошел с ума и стал
таким чудаком. И вот эта мамина знакомая говорит, что он никому не верит и
живет один, и все только книжки читает. Я думаю, он потому вроде
сумасшедшего, что уж очень много книжек прочел. Только вы никому не
говорите; мама мне велела никому не говорить, - слышите, девочки?
- Хорошо. Я никому не расскажу, - серьезно сказала Катя.
Наташа промолчала. Старый доктор представился ей совсем в новом свете.
Нет, она своим папе с мамой непременно расскажет то, что узнала от Люси, и
вместе с мамой будет вступаться за старика, если папа снова начнет смеяться
над ним.
- Наташа, не скажешь? - спросила Люся, дернув ее за рукав. Но Наташа не
успела ответить, - на балконе появился Леонтий Федорович и, стараясь
перекричать уличный шум, позвал:
- Девочки! Обед готов! Пожалуйте!
Девочки вскочили со скамьи и побежали домой. Леонтий Федорович уже
поджидал их на лестнице и торжественным жестом распахнул дверь в бывший
коридор.
Его трудно было узнать. На столе, накрытом по-праздничному, стоял
красивый букет цветов. Несколько больших снимков с любимых Наташиных картин
русских художников висели по стенам. На одной из стен тикали часы-ходики, на
остальных девочки увидели три совершенно одинаковые, очень скромные, но
изящные полочки. На одной стояли в ряд Наташины книги, две другие были
пусты, и к одной была прикреплена бумажка с надписью: "Катина", к другой -
"Люсина".
Софья Михайловна в светлом платье, свежая, сияющая, стояла у стола. Она
звонко расхохоталась, глядя на разинутые рты девочек, но Наташа и Люся сразу
бросились так бурно ее обнимать, что ей пришлось схватиться за стол, чтобы
не быть опрокинутой. Поднялся оглушительный шум, - Наташа бросалась то к
отцу, то к матери; Люся визжала, папа и мама смеялись, а Катя все так же
стояла в дверях, держась за притолоку и не спуская глаз с полочки "Катина".
Леонтий Федорович подошел к ней. Катя подняла на него глаза.
- Почему мне? - спросила она тихо.