"Мария Вересень. Ведьмин Лог" - читать интересную книгу автора

безденежья, и только братья Сильвестровские почуяли в таком покорном
согласии гордого до высокомерия родича тайный умысел. Вскоре по Княжеву
пошел мерзкий и осторожный, как шуршание тараканьих лапок, слушок, что Яким
пригибает непокорные разбойничьи головы, облагая данью тех атаманов, которые
жировали в столице, и покровительствует артелям нищих побирушек, убийц и
ночных воров.
Тит и Фрол рыпнулись было извести Мытного простым наветом, но Великий
Князь, помня неприязнь старейших фамилий друг к другу, лишь недовольно
отмахнулся, строго указав, что Разбойный приказ под рукой Якима повязал и
разгромил на голову за год чуть не сотню лесных шаек по всему Северску и
столько же в самой столице. Горожане впервые за многие годы стали ходить по
ночам без сопровождения, а лишь с одним слугой-фонарщиком, не боясь, что их
ограбят вчистую или изобьют да бросят в грязный подвал, где будут держать на
хлебе и воде до выкупа. Осерчал князь и едва не прогнал наветчиков, велев не
клеветать впредь. Сильвестровские обескураженно притихли и больше не смели
досаждать князю, но слежки за Якимом не прекратили, а потому первыми
вызнали, что у него завелась полюбовница: девица странная, если не сказать
хуже.
Черноглаза, черноволоса и смугла она была, как миренка или степнячка,
но паспорт имела златоградский, а имя и происхождение указывала западное,
как с порубежья, не то берендейка, не то панна из-под Варковца. Однако не в
том была закавыка и тайна хитрившей со своим происхождением "панны", которая
могла хоть Моровой Девой себя называть, пока ей милостиво покровительствовал
Яким. Никому то было не интересно. А вот новость, доставленная верным
человечком, о ночных ее прогулках на кладбища заставила обоих
Сильвестровских аж подпрыгнуть от предчувствия удачи. В тот же день всех
других соглядатаев, способных по неопытности выдать себя подозрительному и
осторожному Мытному, от его дома удалили, оставив лишь самого доверенного -
Прошку. А уж он, горя рвением заслужить похвалу и награду покровителей,
осторожно вызнал, где девка квартируется, проник в ее комнаты и, порывшись в
сундуках, нашел и черные, из жира человечьего свечи, и нумерологические
запрещенные таблицы, и даже выписки из жутких некромантических книг.
Братья задумались над тем, поняв, что тут не то что о мздоимстве или
желании короноваться "ночным князем" можно речь вести, а об измене
государственной, и пахло от таких дел судом инквизиции. Рассуждая меж собой:
"Зачем ему ведьма-некромантка, как не для того, чтобы Великого Князя опоить
и околдовать, а после вертеть им, как балаганным Петрушкой вертят потешники
на рыночных площадях", они решили вдругорядь с обвинениями не торопиться, а
собрать убедительных доказательств поболее. И даже если Яким не причастен к
увлечениям полюбовницы, сделать его таковым. Вызнать, с кем общается девка,
запугать их или подкупить, чтобы указывали на Мытного, и уж тогда не сносить
ему будет головы.
Прошке затея бояр показалась опасной, коль под Якимом теперь ходят
разбойники да убийцы. Но Тит велел ему поменьше рассуждать, а Фрол -
поменьше трепаться, уверив, что, если сделают они все аккуратно и тихо,
Мытный только в остроге, гремя цепями, и сообразит, какая с ним беда
приключилась. Плохо, что в таком деле не было у Прошки напарника.
Нынче ночью братья "загостились" в доме купца Молоканова. Все окна были
ярко освещены, слышались смех и музыка - Молоканов был человек не бедный,
вел торговлю по всему Северску и за его рубежами, а главное - гостиный двор,