"Олег Верещагин. Будьте бдительны! Сборник рассказов" - читать интересную книгу автора

него внимания, продолжал читать, хотя стоящий перед ним Димка Медведев
побагровел до малинового цвета и опустил голову ниже плеч. - Смерть ваша не
за горами - за ближайшими домами!
Fack you сто раз в задний глаз! Димка-невидимка." Что молчишь,
Пушкин? - с насмешкой спросил офицер. Мальчишка переступил на полу.
Вздохнул. Скрипнул каблуком. - Правда невидимкой решил заделаться?
Мальчишка вздохнул снова. У сидевшего над картой командира третьей
сотни Шушкова, заменившего трагически погибшего Климова, дергались губы.
Верещагин вздохнул тоже:
- И это первый пионер города Воронежа. Начальник штаба отряда. Опора.
Смена. Человек, которого я представил к награждению Георгием 4-й степени
(Димка капнул на ботинок). Матершинник и провокатор.
- Чего я провокатор... - безнадежно отозвался Димка.
- Провокатор, - безжалостно повторил Верещагин, покачиваясь с пятки на
носок. - Вместо того, чтобы заниматься разведкой, ты лепишь похабные
писульки на вражескую технику. Думаешь, им это приятно? Они злятся. И,
соответственно, усиливают охрану. Потом твои же ребята идут в разведку и
напарываются на это усиление. Это и называется провокация.
Димка капнул два раза - на левый и правый ботинки. Верещагин вздохнул:
- В общем так. Сдать ремень. Шнурки из ботинок. Все оружие. Я тебя
арестовываю на пять суток. Будешь отсиживать при кухне, заодно и поработаешь
на благо моей измученной дружины. Я жду.
Уже без стеснения всхлипывая, мальчишка сдал требуемые предметы. Потом
поднял мокрые испуганные глаза:
- А галстук?! Тоже... сдавать?!
- Нет, - сердито ответил Верещагин. - Шагом марш отсюда, куда сказал.
Выходить можешь только в сортир и на работы...
- Есть, - вздохнул Димка, повернулся через правое плечо и вышел.
- Поэт-песенник, - буркнул Верещагин, бросая на свою кровать
конфискованные предметы. - Лебедев-Кумач.
- Что ты на него взъелся? - удивился Шушков, откладывая карту и беря
гитару. - Хороший парень. Вон, гитару мне принес.
- Да не в этом дело, не в записке этой... - Верещагин подсел к столу,
посмотрел на вестового. - Пошел отсюда, Большое Ухо.
Зубков встал с видом смертельно оскорбленного человека и медленно вышел
походкой тяжело больного. Верещагин проводил его взглядом и повернулся к
Шушкову. - Понимаешь, Саш, он страх потерял. Тот самый, старый добрый страх,
который позволяет сохранить голову. Ему начало казаться - я же вижу - что
это все игра. Пусть посидит и подумает. Тем более, что завтра ночью
"Солардъ" идет на автокемпинг на Антонова-Овсеенко. Учти, выдаю тебе военную
тайну.
- Туда? - Шушков помрачнел.
- Туда, он же и разведал, - Верещагин кивнул. - Вот я и боюсь - с ними
увяжется. Нет уж, лучше пусть под арестом посидит.
- Ну, может ты и прав, - согласился Шушков. - Спеть?
- Спой, - согласился надсотник, откидываясь к стене.
- А помнишь, тридцать лет назад -
Звенящий май, и солнце в луже,
И чистые глаза ребят,
С которыми по школе дружен.