"Олег Верещагин. Про тех, кто в пути" - читать интересную книгу автора

наверное... Да и неудобно, что не узнал - хотя, что неудобно, я же его не
видел сколько...
- А у меня гость, - слегка извиняющимся тоном сказал дед, пропуская
меня вперед с прохладной веранды с почти сплошным остеклением в первую
комнату.
Если честно, я не очень обратил внимание на человека, предупредительно
поднявшегося мне навстречу из-за стола, потому что мое внимание привлекли
предметы, развешанные по стенам. Первое, что я подумал, было ошарашенное: "А
мне никто и не говорил!"
Я действительно не знал, что мой дед был летчиком. Но густо усеивавшие
стены фотографии и предметы вроде пары высоченных краг на меху сомнений не
оставляли.
Я мысленно горько усмехнулся: ну как после этого говорить, что нет
судьбы?! Она с самого утра меня доставала - сперва брошенный аэродром, а
теперь еще и это...
Но тут я наконец-то вспомнил о правилах хорошего тона и, поставив у
ноги свою сумку, вежливо сказал стоящему возле стола подтянутому худому
старику в легком костюме:
- Добрый вечер... Евгений.
- Мартин Киршхоф, - с гортанным акцентом, но без запинки сказал он,
протягивая мне руку. - Сожалею, что мое прибытие совпало с вашим, молодой
человек. Анатолий говорил мне о внуке, и я даже обсуждал с ним возможность
моего отъезда, но он настоял...
- Это мой друг с войны, - дед Толя положил мне руку на плечо. - И он,
конечно, никуда не поедет.
- Мне не хотелось бы стеснять... - начал немец, но я преодолел
обалдение и вклинился:
- Конечно, нет. Я вряд ли часто стану бывать дома и не буду вам мешать.
И вообще, я сам виноват, что приехал раньше и не дал подготовиться.
- Голодный, наверное? - спросил меня дед, и я увидел на столе
изобильный разор и на три четверти пустую бутылку водки. - Ты как
добирался-то вообще?.. Садись, садись, а сумку я в твою комнату отнесу...
- С поездом, - сказал я. - Да не надо... я потом сам сумку... А где
руки помыть? Я на вашем старом аэродроме заблудился по настоящему...
Старики смотрели на меня - оба. Внимательно и встревожено...
...Дом у деда Толи оказался здоровенным. Как объяснил он сам, показывая
мне мою комнату, выходившую окнами в сад, этот дом ему подарили за службу на
Севере, когда он вышел на пенсию, и тут - не-обычно для особняка тех
времен - есть все удобства.
Немец Киршхофф, ненавязчиво нас сопровождавший, сказал, глядя, как я
осматриваюсь в своем новом обиталище:
- Ваш дед, Евгений, очень скромный человек. Например, он умалчивает,
что дом ему подарили вместе со Звездой Героя Советского Союза. Я не знаю, за
что он ее получил, но это произошло в мирное время и в гражданской авиации,
так что, могу предполагать, что некий экстраординарный по смелости поступок.
- Экстраординарный по болтливости фриц, - проворчал дед. - Дом-то
большой, - обратился он ко мне, - а вот с тех пор, как Оля - бабушка твоя,
Жень - умерла, я в нем, как в могиле...
- Не надо об этом, Анатолий! - неожиданно резко сказал немец. - И
вообще - пойдем, не будем мешать молодому человеку обустраиваться... Потом