"Олег Верещагин. Я иду искать... Книга вторая: За други своя!" - читать интересную книгу автора

О блин, я начал философствовать! Что осталось - научиться играть на гуслях и
отрубать головы мертвых врагов? Этот мир пагубно воздействует на мозги,
точно. Я рациональный мальчик из рационального времени, где ценности
измеряются в баксах... надо это почаще повторять, а то совсем гикнешься...
Мне поесть сегодня дадут, или тут все считают, что на ночь вредно наедаться?
- Вольг, Святомир, Данок, - скомандовал Гоймир, - на подмену. Ужин
оставим вам... А ну-ка - есть и ложиться, одно по утру за зевотой не
различим ничего!
Выходить под дождь не очень хотелось, и Олег подосадовал на Гоймира.
Впрочем, как месть такой шаг - поставить его часовым перед едой - был бы
слишком мелким, и Олег поднялся, как и все названные, оделся, перебрасываясь
шуточками с остальными - и вышел под дождь.
Странно, но белая ночь все равно оставалась достаточно светлой, хотя у
дождевые тучи буквально лежали на перевалах да и ниже. Распрощавшись с
"товарищами по несчастью" 0лег отправился к своему посту - менять Тверда,
который, конечно, совсем вымок и замерз.
Мальчишка шагал, почти не прячась - камни, дождь, сырость, все это
создавало трудности не только для визуального наблюдения, но и для техники,
которой, судя по всему, обладали данваны. Высохнуть толком одежда, не
успела, мокнуть оказалось не так уж страшно. Правда, настроение после
непонятного разговора с Йериккой так и не исправилось, а тут еще лезли мысли
о Бранке... и потом пришла еще одна, пугающая мысль - Олегу по казалось, что
воспоминания о здешних прошлых, событиях вытесняют из памяти воспоминания о
доме, о родителях. Август начался, что они там? На миг вспыхнула острая
досада на себя - и чего он ввязался в это дело?! Страшно подумать, а если
его правда...
Думая обо всем этом, Олег не переставал, тем не менее, смотреть по
сторонам. Почудилось движение - оказалось, большой песец драпал от человека,
мелькал, оборачиваясь, среди камней... Ну, по крайней мере, тут есть не
только враги, мокрые облака, мшистые камни и вереск...
Впереди показалась острая глыба, возле которой должен был лежать Тверд.
Заметить его Олегу не удалось, как ни старался - отлично. Представляя, как
тот обрадуется смене, Олег пискнул по-мышиному. Ответа не было - он повторил
сигнал.
Ноль реакции. Что он, уснул, что ли?! Олег обошел камень - никого. И
только обходя глыбу второй раз, мальчишка понял, что Тверд уснул очень
крепко.
Край плаща и нога в чуне торчали из-под вереска чуть в стороне от
камня. Сперва Олег не понял, как это могло быть, а потом, холодея,
разворошил кустики - кто-то искусно прикрыл ими лежащего на спине Тверда,
вот только поторопился...
Горло часового было перерезано от уха до уха - в один мах, точно и
ровно, как бритвой. Крови не было - ее смывал дождь, и разрез чернел, как
широкий приоткрытый безгубый рот. Оружия убитого никто не трогал.
Олег не ощутил страха. Он лишь отпрянул и присел за камнем, оглядываясь
и прислушиваясь. Промытая дождем рана на горле Тверда по-прежнему стояла у
него перед глазами, но это был не страх, нет.
Тверд умер недавно. На дожде он еще не успел остыть. Тот, кто его убил,
был не просто вражеским солдатом - такой не смог бы подобраться к горцу,
чуткому, как зверь. И убийца был не далеко. Вернее всего, он даже видел его,