"Юлия Вересова. Ежедневник " - читать интересную книгу автора

Ворох бумаг пришлось собрать в аккуратненькие стопки (иначе ходить
было невозможно), но обратно на пыльные полки я их не положу. Жалко.
Не там их место. К тому же одна из полок мне позавчера сказала... Нет,
то есть я, конечно, совсем не то хотел написать! Мне просто
показалось. Или приснилось? Полнейшая бессмыслица. Уж если писать
дневник - так записывать в него только те вещи, за которые хотя бы
перед собой не стыдно. Забудем эту белиберду.
Кстати. Страничка из какой-то детской книжки. Картинка, а на ней -
тот самый старик. Точно - он. И текста - ни слова.
Недавно приходила Людмилка. Жаловалась, что давно уже в ресторане
не были. Туманно намекала на какого-то Вовчика. Я попытался прочитать
ей свои последние стихи, но она не стала слушать, захлопнула снаружи
дверь и убежала вниз по лестнице, не вызывая лифта. Жаль.
У щенка открылись глазки. Начал самостоятельно вылезать из коробки.
Растет не по дням, а по часам.
Старик, сошедший с пожелтевшей странички из детской книжки, каждое
утро встречает меня у овощного магазина.


* * *

- ДЕВУШКА, ПАЧКУ "СТЮАРДЕССЫ", ПОЖАЛУЙСТА.

* * *

31 июля

Лежу на диване, стряхивая пепел в банку из-под соуса "Тысяча
островов", и смотрю, как колышутся от дуновения ветерка легкие
ярко-желтые занавески. Наконец-то у меня начало получаться то самое.
Как в детстве. Лежать и не думать совсем-совсем ни о чем. Это сейчас я
возвратил все мысли - когда начал описывать свои ощущения. А до этого
их (мыслей) точно не было. И это я сам их прогнал. Получилось. Как
только мысли вернулись, занавески сразу стали менее желтыми. И небо -
менее голубым. И облака слегка сероватыми. Ничего, это правильно. Это
так и надо. Нельзя же постоянно находиться в таком состоянии. Когда
был маленьким, оно тоже было не всегда. Просто умел вызывать это
состояние, когда захочется. И сейчас, кажется, научился. Ну-ка,
немножко сосредоточиться и - р-р-раз! Получилось. Почти пять минут ни
о чем не думал. Занавеска сразу ожила. Она состояла из маленьких,
ничем не соединенных между собой цветов. На какое-то мгновение. Потом
опять стала сама собой. А облака сложились и дорожку, по которой было
бы так здорово бежать и бежать - туда, наверх, в синеву. А синева
вдруг зазвучала, запела, позвала к себе.
Сколько малюсеньких крапинок, оказывается, на полированной
поверхности книжного шкафа. Ничуть не меньше, чем было на том, что
стоял тридцать лет назад у меня в детской. И каждая крапинка имеет
какое-то свое, особое значение. Но разгадать это невозможно. А может
быть, теперь - возможно?
Заходил шеф. На этот раз - сам. И не было шанса сделать вид, что