"Илья Захарович Вергасов. В горах Таврии (Записки партизана)" - читать интересную книгу автора

сошли на берег. Они оцепили прилегающий к пароходу участок...
- Выстраивают пленных, - шепнул мне комиссар.
Первая колонна пленных прошла мимо нас, за ней вторая, третья...
Немцы, румыны, снова немцы. Мы жадно всматривались в пленных, нам хотелось
проникнуть в их думы, понять их чувства, понять, что за люди очертя голову
бросились на нашу землю. Пленные были похожи друг на друга: бледнолицые, с
опущенным взглядом и неуверенной после морской качки походкой. Что-то
жалкое было в их облике, и было очень трудно представить, что именно они
штурмовали Одессу и что вот такие же рвутся через Перекоп.
Обезоруженные солдаты все шли и шли. От их однообразного постылого
вида становилось не по себе. Мы поспешили к машине.
Ехали с потушенными фарами, но Семенов, опытный горный шофер, вел
машину быстро. Далеко в море мигали сигнальные огни сторожевых катеров, а
над всем уснувшим побережьем гулял теплый ветер и стояла тревожная тишина.
Несмотря на поздний час, батальон не спал, люди забросали нас
вопросами:
- Правда, что противник у Перекопа?
- Что делается в Одессе?
- Надо ли эвакуировать семьи?
В бывшей столовой санатория летчиков комиссар Поздняков собрал
коммунистов. Он доложил обстановку и информировал товарищей о решении бюро
райкома.
Двадцать восемь коммунистов тотчас заявили о желании вступить в
партизанский отряд.
Последним к комиссару подошел Яков Пархоменко, директор алупкинского
ресторана. Пархоменко когда-то служил в Красной Армии, с первых дней войны
рвался на фронт, но тяжелая болезнь держала его в тылу. Он записался в
истребительный батальон, ревностно выполнял свои обязанности, учил людей
военному искусству.
- Яков, возьми обратно заявление, в партизаны не пойдешь, -
решительно сказал ему Поздняков.
- Почему?
- Ты еще спрашиваешь, почему? Болен - раз, дети - два, райком партии
настаивает на твоей эвакуации - три.
- Это касается одного меня. Никто не запретит мне поступать так, как
подсказывает совесть, - Пархоменко в упор посмотрел на комиссара.
- Иди, Яша, завтра потолкуем, - с сожалением сказал тот. - А в
партизаны зачислять не будем.
- И не зачисляйте, дорогу сам найду, - круто повернувшись, Пархоменко
вышел, хлопнув дверью.
Поздняков помолчал, снял очки, улыбнулся:
- Горяч! Хороший командир, душа-человек, жаль, больной... Пока надо
поручить ему подготовку партизанской группы. Пусть базирует
продовольствие. Он это сделает лучше других.
Шли дни. Все ожесточеннее становились бои за Крым. Над побережьем
летали фашистские пикировщики, бомбили тихие курортные поселки.
По горным дорогам шли машины. Они везли в лес продовольствие,
взрывчатку. Создавалась материальная база партизанского движения.
Действовал Центральный штаб во главе с командующим всем партизанским
движением Крыма Алексеем Васильевичем Мокроусовым. (Мокроусов еще в 1920