"Лев Вершинин, Александр Лурье. Гумбибум и два Эрнеста " - читать интересную книгу автора

совсем мальчиком, его призвали только четыре дня назад". Молодой
капитан-черногвадеец: "Матушка Анхелика! Ваш Рамон был нам братом. Теперь у
вас сорок сыновей". А в центре полосы - два распластанных на асфальте тела:
Санчес и Антуан. И - в правом нижнем углу, врезкой - улыбающаяся Моника в
черной лейтенантской форме. "Я сделала это не ради ордена. Да здравствует
Черная Гвардия!".
Если ударить по запалу - динамит взрывается. Наискось срублено было
лицо Антуана, и Санчес валялся, как тряпичная кукла, разбросав руки - а чуть
ниже, прямо в глаза Лео, смеялась нелюдь, с которой лишь вчера ребята
оставили его наедине. Мать вышла, вещи, выстиранные и отутюженные, лежали на
стуле. Автомата, конечно, нет. Зато на столике, около лампы - кошелек. В
нем, очевидно, двести аурелей, как обычно.
Может быть, и больше - отец человек широких взглядов и понимает, что
мальчику надо расслабиться после переживаний. Ну что ж, за "каскадо" с
полным боекомплектом в портовых притонах запросят не больше сотни. Ты
смеешься, нелюдь?! Зря. Пока в поле хотя бы один воин, Революция не
умирает...

***

Да, товар в этот раз был превосходный. Действительно экстра-класс.
Какая любовь, какая ненависть, какое стремление к цели... И как все
социально! Правда, отрицательные эмоции доминируют, но это дело поправимое.
А клиент - доволен так, что и мне приятно. Ну-ка, ну-ка, пощупаем. Ага,
все-таки есть резервы. Понятно: ломать - не строить. Добавим позитива...

***

При всей своей расторопности и понимании с полуслова, капитан Гомес
несколько раздражал президента. Дон Леопольдо, сам над собой подтрунивая,
провозглашая молодую смену надеждой Движения, предпочитал все же полностью
доверять только старым соратникам. Разумеется, молодые не виноваты, что
родились слишком поздно, а все-таки пришли на готовенькое. Впрочем, рано или
поздно тем, кто начинал, приходится уходить. Бессмертных нет, и слава Богу;
а такие, как Гомес, продолжат и не подведут. И потому ничего, кроме
искренней, пожалуй, даже отцовской нежности, юный капитан в улыбке
президента не обнаружил. Он шел к выходу по длинной ковровой дорожке и на
его небольшой ладной фигурке даже мешковатый парадный комбинезон выглядел
как-то по особому щегольски. Звякнули часы. За стеной мелодично проворковал
звонок, извещающий персонал дворца о конце работы.
Дон Леопольдо подошел к окну. По широкой парадной лестнице спускались
люди, большей частью молодые, в мундирах и тройках, с шевронами и без.
Веселые ребята в черных форменках сгибались почти пополам, заигрывая со
стенографистками и секретаршами, медсестричками и телефонистками. Президент
усмехнулся: молодость! Многие ли из них уснут сегодня? А сколько из уснувших
проснется в своей постели? Президент не ощущал своих лет - он хоть сейчас,
не очень задумываясь, мог бы найти - доводы, которые, конечно же, убедили бы
любое из длинноногих созданий зайти к нему в кабинет и выбрать книжку в
знаменитой библиотеке Лворца. Но дон Леопольдо никогда не позволит себе
этого именно потому, что президентам не отказывают.