"Жюль Верн. Драма в Лифляндии" - читать интересную книгу автора

ущерб братьям Иохаузенам. Да и как могло быть иначе, если, по убеждению
банкира, Николев имел время спрятать украденные деньги в укромное место,
то есть в то самое место, куда он направился на следующий день после
убийства и которое он ни за что не укажет.
Что касается кредитных билетов, номера которых были известны банкиру,
то г-н Керсдорф был с ним согласен, что вор, - кто бы он ни был, как
говорил следователь, - вероятно, разменяет их лишь тогда, когда будет
считать, что опасность миновала. Пройдет, следовательно, некоторый срок,
прежде чем они снова поступят в обращение.
В то же время друзья Дмитрия Николева ясно отдавали себе отчет, какое
возбуждение вызвало это дело не только в Риге, но и во всем крае.
Они знали, что общественное мнение было в большинстве против учителя и
что немецкая партия старалась оказать давление на власти, добиваясь его
ареста и предания суду. В общем, простой народ, рабочие, служащие, одним
словом - коренное население, Даже не разбираясь в том, виновен он или нет,
просто в силу национального инстинкта, готово было вступиться за Николева
и поддержать его в борьбе с врагами. Правда, что могли сделать эти бедные
люди? Со средствами, которыми располагали братья Иохаузены и их партия,
нетрудно было воздействовать на них, толкнуть их на самоуправство и таким
образом вынудить губернатора отступить перед движением, которому опасно
было сопротивляться.
Посреди всего этого волнения, царящего в городе, и несмотря на то, что
в предместье то и дело появлялись группы мещан и всяких подонков, всегда
готовых служить тому, кто платит, а у дома учителя часто создавались
сборища, Дмитрий Николев сохранял достойное удивления высокомерное
спокойствие. По просьбе детей доктор Гамин упросил его не выходить из
дома. Ведь ему угрожала опасность подвергнуться оскорблениям и даже
каким-нибудь грубым выходкам. Пожав плечами, он дал себя уговорить. Он
стал молчаливее обычного и часами не выходил из своего рабочего кабинета.
Уроков у него больше не было ни и городе, ни на дому. Он стал угрюм,
неразговорчив и никогда не упоминал ни словом о тяготевшем над ним
обвинении. В его душевном состоянии произошла настолько резкая перемена,
что дети и друзья не на шутку встревожились. Поэтому доктор Гамин, чья
дружба доходила до безграничной преданности, посвящал им все свои досуга.
Г-н Делапорт и несколько друзей собирались каждый вечер у Никелевых.
Несмотря на то, что по приказу полковника Рагенова полиция продолжала
охранять их дом, иногда с улицы доносились враждебные выкрики. Это были
тоскливые вечера"! Дмитрий Николев сторонился даже друзей. Но все же брат
и сестра были не одни в вечерние часы, которые сумерки делали еще
тягостней! Затем друзья покидали их. С сердцем, сжимающимся от тревоги,
Иван и Илька, поцеловавшись, уходили к себе в комнаты. Они прислушивались
к звукам, доносившимся с улицы, и к шагам отца, который долго расхаживал
по кабинету, как будто его мучила бессонница.
Само собой понятно, Иван и не помышлял о возвращении в Дерпт. В каком
трудном положении оказался бы он в университете!.. Как примут его
студенты, даже те из них, которые до сих пор проявляли к нему искренние
дружеские чувства?.. Что, если товарищи поверят молве? Вероятно, лишь один
Господин не отступится от него!.. Да и сам Иван, - как сможет он совладать
с собой при виде Карла Иохаузена?..
- Ах! Этот подлец Карл! - повторял он доктору Гамину. - Отец мой