"Дмитрий Вересов, Федор Разумовский. Сердце льва (книга 1)" - читать интересную книгу автораи на землю сполз конопатый старшина.
- Милицию вызывали? - Вызывали, Фрол Кузьмич, вызывали. - Тетка со свистком, яростно оскалившись, указала на Тимофея. - Вот, хулигана поймали, того самого, что дымовую завесу поставил. А это пахан его, по кликухе профессор, все пытался меня на понт брать. - Пожалеет. - Старшина понимающе кивнул и, гостеприимно распахнув заднюю дверь УАЗа, с мрачным недоброжелательством посмотрел на профессора. - Ну что, сам погрузишься или со скандалом? Отца и сына Метельских запихнули в тесный, пропахший рвотой "стакан", Анастасия Павловна, Василь Васильевич и Фрол Кузьмин устроились в кабине, и "черный ворон" канареечного цвета с добычей полетел на базу... Субботний вечер располагал к веселью, красное крепленое лилось рекой, и поэтому тигрятник в отделении милиции был заполнен до отказа. Метельского с сыном обыскали и без всяких объяснений посадили в клетку. Стукнула по нервам решетчатая дверь, резко, будто выстрелил, щелкнул замок. Вот она неволя... Слева матерится гражданин с лицом, обезображенным побоями, справа ворочается на полу неопрятная старая цыганка, а напротив, на скамейке, развалилась нога на ногу улыбающаяся развратная особа - строит глазки, жеманничает, все выпрашивает закурить. Похоже, совершенно без белья, а на подошве босоножки ближе к каблуку выведено крупно - "З рубля". О времена, о нравы... - Тимофей. - Профессор взял сына за плечо, требовательно повернул к себе. - Ты можешь объяснить, что все это значит? - Это значит, что ты козлина бородатый. - Трехрублевая вызывающе и - Товарищ старшина! Фрол Кузьмич! Ну, Фролушка, ну! Мне бы это, по женской части... Назад она уже не вернулась, ее место на скамейке сразу заняла цыганка. Медленно, словно резиновое, тянется в тигрятнике время. Давно уже Анастасия Павловна и Василь Васильич дали объяснение и вернулись на дружинно-контролерскую вахту, соседа слева увезли в больничку, а неопрятную цыганку выдали на поруки в табор, когда светлые милицейские очи обратили свой взор на Метельских. Из-за дверей с надписью "Инспекторы" выскользнул крепыш в индийских джинсах "Мильтонс" и замер. - Кузьмич, с уловом тебя, ту еще рыбину поймали! - Хлопнул себя по ляжкам и с широкой улыбкой указал на Тимофея, подпирающего стену: - Этого кента я срисовал на Белогорке. Он из банды Матачинского... Метельский-младший удивился, старший вздрогнул, дежурный сделал удивленное лицо. - Постой, постой, Матачинский же сидит, по сто сорок шестой, седьмая ходка. - А братец его младший? У которого на лбу десять лет строгого режима светится? - Крепыш улыбнулся еще шире, стрельнул у Кологребова "Стюардессу" и, уже выходя, злорадно подмигнул Тимофею. - Скоро всем вашим будет амба. Хата, шконки и параша. Я сказал... Профессор Метельский закрыл побледневшее лицо ладонями, он вдруг с убийственной отчетливостью понял, что ни Томас Манн, ни Альфонс Доде, ни Федор Михайлович Достоевский его сыну уже не помогут. Милицейские разбирательства закончились поздно ночью. Обошлось, слава Богу, без хаты, шконок и параши. |
|
|