"Елена Веснина. Большие перемены " - читать интересную книгу автора

- Конечно, оставил. Но она хочет убедиться, что я и в дальнейшем буду
ее содержать.
- Вот как? Ты считаешь себя чем-то ей обязанным?
- Нет. Но я чувствую ответственность за женщину, с которой прожил
больше 20 лет. Даже если она сейчас устроится на работу, ей вряд ли будут
платить приличную зарплату. - Буравин нежно обнял Полину. - Не переживай,
Полинка, я улажу это дело.
- Витя, по-моему, ты не понимаешь. Таисия, играя на твоем чувстве
ответственности, тем самым старается привязать тебя.
- Ну, это у нее точно не получится! - уверенно сказал Буравин, - хотя в
одном ты права: пока наши родные не привыкнут к тому, что мы живем вместе,
нам будет нелегко.
- Больше всего меня волнует не то, как Борис и Таисия переживут наш
союз, а как поведут себя дети... Ты думаешь, они поймут нас?
- Конечно, поймут. Ведь мы расходились со своими супругами, а не с
ними. Кстати, сегодня к нам придут Леша и Костя. Помнишь?
- Да, Костя придет точно. А вот насчет Алеши я не уверена. А очень
хочется увидеться и с ним тоже...
- Полинка, моя главная обязанность - сделать тебя счастливой. И я это
сделаю, несмотря ни на что! - в голосе Буравина было море нежности.
- Я буду счастлива, если между нами и нашими бывшими супругами не будет
никаких неурядиц. И если наши дети будут с нами общаться.
- Но все это вполне достижимо! - успокоил ее Буравин. - Сегодня к нам
придут Костя с Лешей. Завтра мы позовем Катю. С Таисией я все улажу сам. А
Борис как будто и не предъявляет никаких претензий.
- Ну да. У него сейчас период гордого молчания, - вздохнула Полина.
- Ну что ж, гордое молчание - шаг к началу нового диалога! - улыбнулся
Буравин и потянулся к Полине, чтобы поцеловать ее. Полина засмеялась и
увернулась от поцелуя.
- Что такое? Разве я плохо выбрит?
- Для приема детей нормально, а для поцелуев - как небритый кактус! -
сказала Полина, нежно гладя его по щеке.
- Нет, ну надо было так оскорбить! Небритый кактус! Вот сейчас
побреюсь, тогда берегись!
И Буравин решительно направился в ванную - бриться.
У Самойлова это же утро было совсем другим. Он проснулся в одиночестве.
Долго рассматривал потолок, потом подушку рядом. Он даже погладил эту
подушку, словно она была живой.
- Эх, Полина, Полина... - сказал он подушке, аккуратно поправил ее и,
наконец, встал с постели.
Он бесцельно побродил по комнате, рассматривая вещи так, как будто он
видел их в первый раз, потом открыл шкаф и потрогал рукой пустые плечики. В
углу шкафа сиротливо стояли туфли Полины.
- И туфли оставила... - вздохнул Самойлов. - Прямо как Золушка!
В душе у Самойлова образовалась пустота, которую невероятно трудно было
выносить. Он ходил, прислушиваясь к этой пустоте, ощущая, что неожиданно
куда-то исчез целый мир, который был рядом, но он в суете даже не понимал,
что этот мир так важен для него. Потеря потрясла Самойлова. Он осознал, что
такое настоящая боль. Было так пусто и тихо, что казалось: мир рухнул и его
надо строить заново. Но сил на это не было совершенно.