"Йозеф фон Вестфален. Копия любви, или Аннулированное подозрение" - читать интересную книгу автора

я улыбался в ответ, но не оглядывался.
Придя домой, я забирался в ванну и сидел там до тех пор, пока не
распарится кожа, убеждая себя, что в этом и состоит преимущество бытия в
одиночку. Я никогда не проводил столько времени в ванне в те годы, когда
рядом была Эрика, или в те дни, когда рядом были Нина, Нена, Нана, Нуна и
Нона. Как же было показаться им на глаза с размягчившейся кожей! В
одиночестве я нырял в кровать, заново открывая радости чтения, и
чувствовал себя словно мне было опять 16, 17, 18. Я читал до полуночи или
даже всю ночь напролет, не стесняясь очков, без которых уже не мог
разобрать ни одной буквы. Я преодолел любовь к Эрике и больше не хотел
никаких копий.
Полгода я жил один и был счастлив. Любую возможность сбижения с
женщинами я игнорировал. Это не всегда давалось легко. Эрика, дрянь, дура,
паршивка, змея, гадюка, ослица, корова, ворона, сорока, воровка, принцесса
на горошине лишила меня сил. Я больше не хотел завоевывать женщин и
потакать их капризам.
Ритуалы завоевания мне опротивели. При всем мнообразии они всегда
походили друг на друга. Я сердился на самого себя, когда замечал, что
пытаюсь быть обаятельным. Хотя каждой женщине нашептываются в ушко разные
слова, все они улыбаются одинаково. Меня тошнило от мысли, что я,
неотразимо ликвидируя последние препятствия на пути к постели, использовал
одни и те же приемы, будь то Нена, Нина, Нана, Нуна, Нона или Эрика. Опять
выстригаю волосы, торчащие из носа. Опять надеваю брюки, которые лучше
всего сидят. Опять сую презервативы в кармашек для часов и отыскиваю самые
обольстительные трусы - если дело дойдет до. Привожу в порядок ноги, чтобы
- не дай бог! - не поцарапать ножку любимой слишком длинным ногтем на
большой пальце. Я начинал копировать самого себя, если хотел покорять.
Именно поэтому я больше не буду никого завоевывать. Пусть лучше
завоевывают меня.


Возле кассы в супермаркете ей понадобились три пфеннига, кассирша не
отпускала.
Очередь из пяти баранов, стоявших передо мной, на фарс не
отреагировала. Я бросил незнакомке мой кошелек на выручку. Расплатившись,
она стала ждать. Когда подошла моя очередь, она вернула кошелек и
поблагодарила.
- Три пфеннига, - сказал я. - Так задешево мне еще никого не удавалось
спасти.
Уж лучше бы триста марок.
Мы улыбнулись друг другу, я ушел и не обернулся, хотя это далось мне с
трудом.
Через некоторое время я встретил ее в булочной. У меня с собой была
только купюра в сто марок, а купить хотелось один крендель. У продавщицы
не оказалось сдачи, она покачала головой. Тут в мою сторону прилетел
кошелек. Это была она, уже не очень незнакомая. Мы улыбнулись друг другу,
чуть ли не лучезарно. Я ушел, прихватив крендель, в хорошем настроении,
почти счастливый, и, памятуя о своем намерении, не обернулся.
Я встретил ее еще раз. Она неумело пыталась накачать колесо своего
велосипеда. Я помог ей, пошел дальше - и опять не обернулся. Я же больше