"Владимир Ветров. Кедровый дух (Повесть)" - читать интересную книгу автора

обволокнутые, послушать? Слова - как медовые пряники, вяземские".
Та ведра на-земь поставила и коромысло возле уронила.
- Ай и в-сам-деле позволь поглядеть, Федор Палыч, - нагнулась и, нем-
ного погодя: - Ничо я не разберу че-то.
- Да ты оба глаза таращишь. Стой-ка, я один тебе закрою.
Встал слева, одну руку положил на ее плечо, как обнял, а другую - ле-
вую - приложил к глазу. Потом чуть выдвинул объектив - переднее стекло:
лучше у ней, поди, зренье-то.
- Ну, что? Видишь что-нибудь?
Сам почему-то нагибается к ее голове и голос понижает. От волос ее
аромат, теплый и расслабляющий, бьет ему в ноздри, и оба молодые тела в
мгновенном касаньи бурливо радуются и замирают.
- Не-ет... ааа... вон... Глико - близко как. И ярко, лучше, чем
так...
Дыханья их уже смешиваются, и лицо Вари начинает пылать.
- Ну, еще что видно?
- А вон кедровина... чуть эдак поводит иглами... И тонюсенькие нитки
там вперекрест...
Потом она тихонько подымает голову и, уже смущенная неясными прибоями
крови и сладким томленьем, берется за коромысло и мельком из-под него
вскидывает влажные глаза на Иванова, а тот неверными руками зачем-то ос-
лабляет винты штатива.
- А почему это, Федор Палыч, кверху ногами кедровину видать?
- В трубе отраженья перекрещиваются: с корня-то сюда, а с ветвей сюда
падает; и ломаются на стекле-то - первое вверх идет, а второе вниз, -
дрогнувшим голосом радостно отвечает он, а в потемневших зрачках колы-
шется просьба:
"Варенька, милая, ну постой, побудь еще маленько"...
Но она уже вздевает ведра и, медленно повернувшись, покачиваясь, ухо-
дит, - только у калитки бросая косой, осторожный взгляд назад.
А Иванов сызнова инструмент устанавливает: ни к чему поверка вышла -
не те винты крутил он.

3.

Буйно цветет тайга под голубыми небесами. Коричнево-серые кедры расп-
ластали темно-зеленые лапы, а в них - как в горсти - торчат мягкие, жел-
товатые свечечки. Лиственница, пушистая и нежная, тихонько-молодо тулит-
ся за другие дерева, но парная нежность ее звездистых побегов, кажется,
липнет к губам.
В свеже-зеленых болтливых сограх, смешливых и ветреных, как в ушах
молодух, болтаются праздничные хризолитовые сережки, а боярка кудрявит-
ся, что невеста, засыпанная белыми цветами. Веселый сладкий сок бьет от
корней к верхушкам.
Не ведая ни минуты покоя, как хорошая "шаберка", шумит-шелестит ше-
лестун-трава, и ехидная осока то-и-дело облизывает резучий язычок.
А там вон, по елани*1, побежал-повысыпал ракитник-золотой дождь, и
кровохлебка радостно, как девчонка, вытягивая шею, покручивается теп-
ло-бордовыми головками и задевает ладони. Будто девушка-огородница жест-
коватыми, горячими от работы пальцами водит по ней: