"Владимир Ветров. Кедровый дух (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Тайга потчевала:
"...Пе-ей до-дна, гостенек дорогой"...
Но Иванов просто долг думал выполнить. Уезжать ему вовсе не хотелось,
страха перед чем-то неясным надвигающимся он не испытывал и жалел этих,
таежных, которые сбились с пути и перли теперь целиной - куда вывезет.
На работы Иванову ходить не приходилось - не с кем было. И делал он
только полегоньку накладку планов и профилей. Держал себя - в стороне
как будто стоял. А, главное, бродил по бурным, грозовитым местам, как
охмелелый, и пил в кедровнике каждый вечер - не отрываясь - из свежего
берестового жбана оглушающую брагу.
"... Пей, сынок, пей"...
Вечером, когда все стихает, на опушку кедровника (там, где начинаются
таловые и смородиновые кусты и - среди них - высокие травы с крупными
белыми и фиолетовыми цветами-початками) - приходила Варя. В первый раз
после покосного пришла она бледная с тенью в подглазицах и боязливой
тревогой в глазах, вымытых пугливыми девичьими думами:
"Улестил, может, токо. Пришел вот, как бурый, разгреб лапой и мед по-
ел. А теперь, поди, смеется: эка - дура девка... Ребятам, может, хваста-
ет - вот де я каков, и Варвара не устояла".
И шла она по тропе, не озираясь, будто за делом каким, сдвинув брови.
И увидев его сбоку у кедровины - похолодела, и ноги к земле пристыли...
А он вышел и головой к груди ее, как в смородиновый куст, припал и в
самую гущу зарослей повел.
- Люба ли я тебе взаправду? Али так токо путаешься?
Откинулся Иванов:
- Варенька! Как скажу? Вросла ты в мое сердце цепкими корнями. Ношу я
тебя в нем день и ночь, а ты туманишь меня запахом вешним, черемухо-
вым... Качаюсь я, как пьяный хожу. Крепче вина ты: от одной думы о тебе
голова кружится.
- Хвастаешь ты, Федя. Ну, чо я! Девка простая, необразованная...
- Ах, Варя. Духом бы тебя единым выпить всю!.. И то уж допился я. Все
вот мне чудится: тайга - не тайга уж, а хозяйка, старая, добрая и запас-
ливая... Для нас с тобой добрая. А ты будто дочь ее и всеми дарами ода-
рена и цветами засыпана...
- Ну уж ты... говоришь, как книжку читашь. Слушать тебя, што в ба-
гульнике лежать...
А Иванов целовал ее в глубокие глаза, как росную траву, и зарумянен-
ные щеки ее, и ноги, окропленные росой, и губы - трепещущие, волглые и
горячие...
- Феденька, мучишь ты меня... не могу я...
- Как чаша ты - налитая до краев. И плещешь словом каждым и вздохом
через край. Зарыться в тебя, как в кусты, в траву, которая - растет как
- слышно! Силой от тебя пахнет и чистотой, какая была допрежь еще и
только в тайге осталась.
Таяла она, как мед, от его речей и вся отворялась:
- Люби меня, ненаглядный... цалуй меня...
"...Настали времена, и сроки исполнились. Пирую я свадьбы-детей. Лю-
битесь, ребятушки, так, чтобы земля стонала, и вспыхивали цветы. Так,
чтобы слово ласковое смолой янтарной прожигало землю. Так, чтобы яростна
ваша радость была, как огонь в горну, а студеное горе - колодезной во-