"Павел Вежинов. Барьер" - читать интересную книгу автора

свой стиль жизни. А я с трудом переносил тот художественный беспорядок,
который окружал нас. Оставшись один, я сначала работал с большим подъемом,
чем раньше, и некоторые критики утверждали, что у меня творческий взлет.
Доротея стояла передо мной и ждала.
- Поздно, - сказал я неуверенно. - Разбудим соседей.
- А вы тихонечко! - опять попросила она. - Никто не услышит.
Я задумался. Два дня тому назад я закончил одну вещицу, но еще не
понял, звучит ли она. Нарочно отложил ее на некоторое время, чтобы потом
взглянуть на нее свежим взглядом. Когда я работал над ней, какой-то
внутренний голос ликовал во мне. А это уже немало. Я довольно трезво
оцениваю свое творчество и полагаюсь больше на музыкальную культуру, чем
на вдохновение. По-моему, рассчитывать на один талант - все равно что
думать, будто ветер может сдвинуть с места грузовик.
- Тогда садитесь, - сказал я.
- А где мне сесть?
- Где хотите...
Она села на оказавшуюся поблизости табуретку. Не села, а опустилась на
краешек, как озябший воробей. Впрочем, едва коснувшись клавиш, я тотчас
забыл об ее присутствии. Мне плохо работается при дневном свете, и вообще
я не люблю ясной, солнечной погоды. По-настоящему я могу воспринимать свою
музыку лишь ночью или пасмурным дождливым днем, когда яркий блеск солнца и
краски природы не режут глаза.
И сейчас, играя, я снова ощутил в душе тихие всплески ликования.
Увлекся и проиграл все до конца. Пожалуй, я совсем становлюсь похожим на
тех поэтов, которых не остановишь, когда они упоенно читают свои стихи.
Только доиграв до конца, я спохватился, что не один. Поднял голову,
взглянул на нее. Выражение ее лица могло мне только польстить.
- Понравилось? - спросил я шутя.
- Очень! - воскликнула она.
- А знаете, как это называется?
- Знаю! - просто ответила она. - "Кастильские ночи".
Если бы она меня укусила, я был бы меньше поражен. Дело в том, что
пьеса действительно называлась "Кастильские ночи". Но, кроме меня, об этом
не знала ни одна живая душа. Заглавие не было написано. Я смотрел на нее
так, словно передо мной был не человек, а привидение.
- А откуда вы это знаете? - наконец выговорил я.
- Знаю, и все... - И, не обращая внимания на мой ошарашенный вид, она
добавила: - Я не такая, как все... Я сумасшедшая...
Я не очень молод, но и не стар. Прошлой осенью достиг роковых сорока
лет, считающихся в наше время тем рубежом, за которым начинается зрелость.
Выгляжу я, пожалуй, немного старше. Главным образом из-за обильной седины
в густых волосах и двух глубоких морщин, перерезающих чуть впалые щеки. И,
в сущности, я не такой уж нелюдим, разговариваю вежливо, держусь
приветливо, даже не лишен чувства юмора, которое удачно контрастирует с
моим серьезным лицом. Меня называют одним из лучших создателей музыки для
кино. Не бог весть какая похвала, но зато никаких материальных
затруднений. Написал я и несколько более серьезных вещей, две-три из них
широко известны.
От природы я человек здравомыслящий, помимо музыки интересуюсь
космогонией и астрофизикой, даже математикой, которую считаю основой всех