"Павел Вежинов. Белый ящер" - читать интересную книгу автора

ученых-специалистов, которому предстояло сделать из него по возможности
научно значимые констатации и выводы. Вначале совет, несмотря на всякого
рода драматические ситуации, взялся за дело с большим энтузиазмом. Надежды
были так велики, что их просто страшно было выразить словами. Но
постепенно настроение ученых явно изменилось. Термин "мутация"
употреблялся все реже и реже, пока наконец совершенно не исчез из обихода.
На смену ему пришло другое, гораздо более модное словечко - "акселерация",
не только звучавшее скромней и безобидней, но и ничего фактически не
значившее. Оно приводило в трепет и недоумение лишь нынешних родителей,
особенно матерей, которым слишком рано приходилось задумываться о половой
гигиене своих дочек.
С точки зрения анатомии Несси был точной копией любого другого
человека, даже аппендикс у него был на месте. Единственное различие
состояло в том, что он развивался значительно быстрее остальных детей. Но,
как мы уже говорили, в наше время этим никого не удивишь. В странах с
более высоким жизненным уровнем дети раньше начинают говорить, ходить, они
быстрее растут, быстрее развиваются умственно.
И все же в случае с Несси ученые столкнулись отнюдь не с типичным
проявлением акселерации, которая в конечном счете представляет собой
вполне терпимое отклонение от нормы. Развитие этого ребенка было
необыкновенным, потрясающим. Уже на втором месяце Несси заговорил, причем
вполне сносно и правильно. Не было никаких "ба-ба-ба" и "ма-ма-ма", как у
других детей. Довольно долго он бормотал что-то непонятное, бессвязное, но
все же до странности напоминающее человеческую речь, пока однажды из этого
невразумительного хаоса внезапно не вырвались обычнейшие человеческие
слова, к тому же безукоризненно произнесенные.
- Хочу есть! - заявил он.
Рядом не было никого, кроме матери. Корнелия прямо-таки подскочила,
ошеломленная неожиданной репликой. Надо сказать, что она была, пожалуй,
единственным человеком, равнодушным к этому удивительному младенцу,
никогда не ласкала его, не прижимала к груди, не шептала нежных слов. На
сына она смотрела с каким-то страхом, с трудом заставляла себя к нему
прикасаться, даже отказалась кормить. После родов Корнелия не ожила, не
стала веселей, не почувствовала, как это бывает со всеми матерями,
великого облегчения и душевного подъема, а, наоборот, стала еще более
унылой и озабоченной. Едва оправившись от неожиданности, она торопливо
схватила бутылочку с молоком.
- Этого я не хочу! - еще более ясно и четко заявил Несси.
- Чего ж тебе дать?
- Каши!
Рассказ Корнелии, как и следовало ожидать, произвел в научном мире
настоящую сенсацию. Несси и вправду ел много и жадно и рос не по дням, а
по часам, становясь все красивей и великолепней. В три месяца он выглядел
как годовалый. И тогда же встал на ноги и пошел. Ходил он с очень
серьезным, даже сердитым видом, часто спотыкался, но никогда не пробовал
ползать, как это делают другие дети. Говорил Несси мало, но почти сразу
стал составлять довольно сложные предложения: "Мама, у меня болит живот"
или "Здесь очень жарко". Ученых, наблюдавших за ним, не выносил, встречал
их хмуро и враждебно, особенно если их было больше двух. А как-то,
вглядевшись в одного смиренного лысоватого педагога, почти грубо заявил: