"Павел Вежинов. Весы" - читать интересную книгу автора

и точные. А сновидение - нечто вроде амальгамы реального и нереального,
грубо говоря. Например, песчинки, которые летят над гребнями дюн, - такое я
слышу в первый раз.
У него в самом деле был очень озадаченный вид.
- Мне кажется, что это обломок вашей утраченной памяти попал в
камеру-обскуру.
- Обскуру?
- Так принято говорить. Но ведь во сне есть о образы, есть движение
образов. Все это должно на что-то проектироваться, каким бы образом его ни
фиксировала память. Само движение зафиксировать нельзя, его можно только
воспроизвести.
Умолкнув, он пристально, невидящим взглядом посмотрел мне в лицо. Я
почувствовал себя неловко.
- Неужели наука ничего не может сказать по этому вопросу?
Он вскинулся.
- Что вы! Когда наука это объяснит, будет сделано великое открытие...
Которое с сегодняшней точки зрения представляется немыслимым.
Только теперь я понимаю, что он хотел сказать. А тогда просто
поинтересовался:
- В каком плане?
- Если бы я знал, в каком... Вот вам одна из самых тяжких проблем: на
каком уровне, в сущности, возникает жизнь? Молекулярном? Или на уровне
квантовой механики? Вы знаете, что такое квантовая механика?
- Представляю, - кивнул я. - Но не могу понять другого: почему вы
считаете, что образ и движение должны быть обязательно зафиксированы в
памяти? Почему их нельзя перенести туда такими, как на самом деле, живыми?
Честное слово, еще минуту назад я и сам не знал, что выскажу такую
мысль. Она пришла ко мне сама, и не на основе моих научных знаний; я еще и
не представлял себе, есть ли они у меня вообще и насколько их хватает.
Просто получилось само собой, по законам элементарной логики. Но Топалов
посмотрел на меня так, будто она его не только озадачила, но потрясла. Я
даже растерялся слегка.
- А это вы откуда взяли? - спросил он.
- Просто в голову пришло.
- Что за нелепая идея, - недовольно сказал он. - Как это - живыми?
- Откуда я знаю, как... Ведь вы же говорите, что с точки зрения
сегодняшнего дня открытие немыслимо. А немыслимее этого не придумаешь.
Как это ни странно, мой ответ прямо сокрушил его. Он встал и принялся
расхаживать по кабинету, тяжело и грузно, как чабан. Да он и был похож на
чабана, и напряженное раздумье на его лице казалось мне сейчас слегка
комичным.
- Вы, конечно, правы, - сказал он наконец. - Я должен был ожидать
чего-то в этом роде. У вас еще нет личности. А на практике это означает, что
у вас нет предубеждений, ни предрассудков.
- И все-таки?
- Не спрашивайте, я не могу вам ответить. Вам никто то не ответит. И
тем лучше. Знаете, от чего наука научная мысль сильнее всего страдают в наше
время? От нехватки воображения.
Топалов снова уселся на стул. Он явно успокоился, но все же сменил тему
разговора, и около получаса рассказывал обо всем, что думал и делал в