"Павел Вежинов. Весы" - читать интересную книгу автораи точные. А сновидение - нечто вроде амальгамы реального и нереального,
грубо говоря. Например, песчинки, которые летят над гребнями дюн, - такое я слышу в первый раз. У него в самом деле был очень озадаченный вид. - Мне кажется, что это обломок вашей утраченной памяти попал в камеру-обскуру. - Обскуру? - Так принято говорить. Но ведь во сне есть о образы, есть движение образов. Все это должно на что-то проектироваться, каким бы образом его ни фиксировала память. Само движение зафиксировать нельзя, его можно только воспроизвести. Умолкнув, он пристально, невидящим взглядом посмотрел мне в лицо. Я почувствовал себя неловко. - Неужели наука ничего не может сказать по этому вопросу? Он вскинулся. - Что вы! Когда наука это объяснит, будет сделано великое открытие... Которое с сегодняшней точки зрения представляется немыслимым. Только теперь я понимаю, что он хотел сказать. А тогда просто поинтересовался: - В каком плане? - Если бы я знал, в каком... Вот вам одна из самых тяжких проблем: на каком уровне, в сущности, возникает жизнь? Молекулярном? Или на уровне квантовой механики? Вы знаете, что такое квантовая механика? - Представляю, - кивнул я. - Но не могу понять другого: почему вы считаете, что образ и движение должны быть обязательно зафиксированы в Честное слово, еще минуту назад я и сам не знал, что выскажу такую мысль. Она пришла ко мне сама, и не на основе моих научных знаний; я еще и не представлял себе, есть ли они у меня вообще и насколько их хватает. Просто получилось само собой, по законам элементарной логики. Но Топалов посмотрел на меня так, будто она его не только озадачила, но потрясла. Я даже растерялся слегка. - А это вы откуда взяли? - спросил он. - Просто в голову пришло. - Что за нелепая идея, - недовольно сказал он. - Как это - живыми? - Откуда я знаю, как... Ведь вы же говорите, что с точки зрения сегодняшнего дня открытие немыслимо. А немыслимее этого не придумаешь. Как это ни странно, мой ответ прямо сокрушил его. Он встал и принялся расхаживать по кабинету, тяжело и грузно, как чабан. Да он и был похож на чабана, и напряженное раздумье на его лице казалось мне сейчас слегка комичным. - Вы, конечно, правы, - сказал он наконец. - Я должен был ожидать чего-то в этом роде. У вас еще нет личности. А на практике это означает, что у вас нет предубеждений, ни предрассудков. - И все-таки? - Не спрашивайте, я не могу вам ответить. Вам никто то не ответит. И тем лучше. Знаете, от чего наука научная мысль сильнее всего страдают в наше время? От нехватки воображения. Топалов снова уселся на стул. Он явно успокоился, но все же сменил тему разговора, и около получаса рассказывал обо всем, что думал и делал в |
|
|