"Павел Вежинов. Весы" - читать интересную книгу автора

одуванчики светились на крутых горных полянах. Я преодолел спуск по
каменистому желобу и попал на площадь. Слава богу, машина стояла на месте.
Рядом с ней были аккуратно припаркованы три сверкающих никелем и стеклом
автобуса, наверное, западногерманских. По площади расхаживали туристы, все с
тяжеловесными задами, все небрежные и ленивые. Иные щелкали фотоаппаратами,
другие стояли на мосту и бессмысленно глазели на быстрые струи реки,
перегнувшись через парапет.
Почта помещалась в низеньком одноэтажном доме, построенном с полвека
назад и похожем на школьный пенал. Цвет у него был такой, будто его красили
синькой для белья, какую когда-то употребляли хозяйки.
Я переступил порог. Чисто выметенный пол, низенький белый потолок с
розовым веночком посредине. С левой стороны - окошки, с правой - две
телефонные кабины ядовито зеленого цвета; за окошками - две головы с
русовато-пепельными затылками. Обе они одновременно, как по команде,
выпрямились, но явно не узнали посетителя, потому что тут же снова
склонились к своим бумагам. Две зеленые двери с табличками: "экспедиция" и
"начальник отделения". Я, конечно, направился к этой второй двери, постучал
и вошел, не дожидаясь ответа.
То, что я увидел, ошеломило меня - может быть, потому, что я до сих пор
ни разу не попытался представить себе, как же выглядит эта женщина.
Обыкновенный деревянный, а не письменный, стол, покрытый зеленым глянцевым
картоном. За столом обыкновенная женщина, - слава богу, хотя бы она не была
в зеленом. Обыкновенная фигура, обыкновенное лицо; самое обыкновенное, какое
только можно себе представить. Слегка асимметричный овал лица, тонковатый
нос, чуть заметные брови. Прямые гладкие волосы, подстриженные точно там,
где не надо, того же цвета, что и у двух девчонок, сидевших за окошками.
Отчего это все, к чему она прикасается, становится зеленым или пепельным?
Если верить Марте, вот эта женщина из-за меня погубила свою жизнь.
Наверное, у нее не было другого выхода. Она узнала меня мгновенно, во
взгляде появился испуг. Гораздо позже я понял, что она боялась не меня, она
боялась самой себя. Вернее, того, какой она мне покажется. На минуту рот ее
приоткрылся, потом густой румянец залил лицо. Она даже похорошела.
- Здравствуй, Вера, - сказал спокойно, чего и сам не ожидал.
Она взяла себя в руки, но все же голос ее прозвучал глуховато.
- Пожалуйста.
Черт, что бы это могло означать? Должно быть, меня приглашали сесть. Я
сел на довольно расшатанный стул с круглой спинкой и увидел стародевичье
лицо без единой морщинки или складочки, с маленькой бородавкой у левого
уголка губ, слава богу, без волосков. До чего же дурацкая штука жизнь!
Неужели я действительно когда-то сгорал от желания целовать эту бородавочку?
Но следует отдать ей справедливость, она ни в коем случае не была дурнушкой.
Я просто не ожидал, что она окажется такой обыденной. Во мне, хотя и
незримый, жил другой образ - бледное лицо, большие печальные глаза,
выражение скорбной задумчивости. А эта смотрела на меня, разинув рот от
удивления.
- Извини меня, Вера, что я ворвался к тебе так внезапно, - заговорил
я. - Без предупреждения. Но ты, наверное, уже знаешь, в каком состоянии мой
мозг.
- Да, знаю, - чуть слышно ответила она побелевшими губами. - Мне
действительно очень жаль, что так случилось.