"Павел Вежинов. Весы" - читать интересную книгу автора

узнаю.
Но Марта уже не слушала, - она утратила всякий интерес к разговору.
- Пойдем к маме, - сказала она. - Не надо оставлять ее одну, бедняжку.
Утром я проснулся беспричинно и внезапно, будто где-то рядом прозвенел
будильник. Такой будильник был, и я очень хорошо знал, какой он и где
находится. Я вскочил, будто меня толкнула чья-то рука, подошел к столику на
тонких прогнивших ножках, взял конверт. И все не решался открыть его. Мне
казалось, что в комнате темно, хотелось сильного света. И я зажег лампу.
В конверте было девять фотографий. Почти все маленького формата, все до
одной - школьные. Но как и говорила Вера, на каждом снимке мы были не одни.
Я еле узнал Веру, и мне даже захотелось перекреститься от облегчения - очень
хорошенькая девочка, очень свежая. Тонкая фигурка, круглое, вечно
улыбающееся личико, на плечах тяжелые косы. Черты вкуса и кокетства были
заметны даже в простенькой школьной форме. Куда все это делось? Да туда же,
куда пропало и все мое, - ушло в годы.
Но прежде всего в это утро я всмотрелся в собственное изображение. Лицо
на фотографии в какой-то мере отвечало тому, что рассказала Вера. Как ни
странно, я действительно выглядел старше других, выше и крупнее. Оказалось,
что я был не такой худой и даже не такой смуглый, как думал. На всех
фотографиях, кроме одной, я был очень серьезен и даже хмур и в самом деле
неожиданно властен. Поза ли это, неизбежная и обязательная для каждого
вожака? Что-то в этом роде наверняка было. Но я не настолько слеп, чтобы не
понять: я действительно превосходил всех остальных и по характеру, и как
личность... Как и Вера, кстати, отличалась от двух - трех девушек,
мелькавших; на фотографиях. И наверняка мы оказались вместе не случайно. Но
только четвертая фотография мне все объяснила - здесь снова придется сделать
отступление. Вы верите, что мертвая фотография может хранить живое чувство?
Не намекать, не подсказывать, а именно содержать его в себе? Как это ни
парадоксально звучит, но это возможно. Мы любили друг друга. Мы были
счастливы. Принадлежали друг другу глубоко, без остатка. Как так - без
остатка, ведь мы... Но (Своими глазами видел, что это правда, хотя сердце
мое молчало. Мы любили, и не было никаких остатков ни в кровати, ни в копне
сена.
Вот что представляла собой фотография. Пять человек - три парня и две
девушки. Крутая лесная полянка с такой высокой травой, что мы тонем в ней по
колено. Рядом со мной стоит совсем незнакомая девчонка - низенькая, смуглая
как цыганка и очень важная. Вера последняя с правой стороны фотографии, но
стоит так, чтобы видеть меня. Я смотрю на нее, она - на меня. И это все.
Я снова лег в кровать и уснул, ни о чем не думая, а когда проснулся,
солнце уже стояло за окном. Мне было стыдно взглянуть на часы. Я поспешно
оделся и спустился вниз. Мама, конечно же, ждала меня, - тихая, кроткая, с
поблекшими глазами, в которых был не укор, а простенькая человеческая
радость.
- Извини, мама, я опять проспал.
- Ничего, сынок, ничего, я рада. Отдыхай у нас, вы у себя в Софии не
высыпаетесь...
Ага, значит, я еще и не высыпаюсь, - что же я тогда делаю по ночам? Но
я все же спросил:
- А ты откуда знаешь?
- Да ведь жила я у тебя целую неделю. Так ты однажды в три часа домой