"Гор Видал. Майра ("Майра Брекинридж" #1) " - читать интересную книгу автора

оставила привычную жизнь. И скоро, совершив непостижимое, я вообще прекращу
человеческое существование и стану легендой, как Иисус, Будда, Кибела.
Моей ближайшей задачей будет объяснить вам, как ошеломляюще красиво я
выгляжу: с большой, совершенно открытой грудью, сидя в одних черных
кружевных трусиках в жаркой комнате, окна которой я закрыла, потому что
сейчас час пик (шесть часов семь минут пополудни, четверг, январь) и внизу
под окнами Стрип * буквально запружен шумными автомобилями, едва
продирающимися сквозь пелену выхлопных газов, настолько густую, что,
кажется, наяву можно увидеть, как, радостно размножаясь, резвятся раковые
клетки в легких водителей, точно сперматозоиды в молодых здоровых яичках.
______________
* Букв. "полоса", принятое в Голливуде название части знаменитого
бульвара Сансет (бульвар Заката).



4

С того места, где сижу, я могу, не поворачивая головы, видеть окно,
закрытое жалюзи. Четвертая от пола планка выпала, что дает мне возможность
лицезреть среднюю часть огромной, грубо намалеванной фигуры танцовщицы с
сомбреро в руке, медленно вращающейся перед "Шато Мармон", где в свои редкие
визиты в Голливуд останавливается Грета Гарбо. Окно расположено посередине
выкрашенной в белый цвет стены, неровное влажное пятно на которой напоминает
перевернутый лист клевера... или сердце... или мошонку (если смотреть
сзади). Но довольно метафор. Ничто не похоже ни на что. Вещи полностью
самодостаточны и не нуждаются в интерпретации, требуется всего лишь
минимальное уважение к их индивидуальности и целостности. Отметка на стене
имеет два фута три дюйма в ширину и четыре фута восемь с чем-то дюймов в
высоту. Уже сейчас мне не удается быть абсолютно точной. Я вынуждена
написать "с чем-то", потому что я не могу различить маленькие цифры на
линейке без очков, которых я никогда не ношу.


5

Я уверена, что смогу в конце концов выразить сущность Майры Брекинридж,
несмотря на ненадежность и неоднозначность слов. Я должна описать вам, как я
выгляжу сейчас, в этот момент, сидя на маленьком ломберном столике с двумя
выжженными сигаретой пятнами на краю: одно размером в четверть доллара,
другое - в десятицентовик. Второе точно образовалось от упавшего пепла, в то
время как первое... Но не надо предположений, только голые факты, только
простая констатация. Итак, я сижу, пот свободно стекает по моему
восхитительному телу, его запах напоминает аромат свежего хлеба (опять
метафора, в дальнейшем мне надо тщательнее следить за стилистикой), слегка
смешанный со слабым запахом аммиака, который я, как и мужчины, нахожу
неотразимым. В дополнение к моим выдающимся физическим данным я изучаю
классику (в переводе) в Новой Школе, самостоятельно штудирую современный
французский роман, а еще я учу немецкий, чтобы понимать фильмы тридцатых
годов, когда германский кинематограф был силой, с которой приходилось