"Гарм Видар. Коммунальный триптих (Коридор-2)" - читать интересную книгу автора

- Ну, милочка, он все таки, как-никак мужчина, - резонно возразила
мадам Хнюпец.
- Он давно уже никак! - презрительно фыркнула девица Кручик.
- Как никак? - встревоженно встрепенулся сосед Кузякин. - Да я как...
как... да еще как!..
- Ой, что сейчас будет! - подала из-за закрытой двери противный голос
зловредная бабка Дюдикова.
Сосед Кузякин решительно качнулся в сторону Эльвиры, но та уже
скрылась за дверью душа и даже успела пустить воду.
- Ой, что будет! - радостно надрывалась бабка Дюдикова, пытаясь
увидеть сквозь крошечную замочную скважину, что же на самом деле сейчас
будет.
Но сосед Кузякин, осознавший, что сейчас уже ничего такого не будет,
только в сердцах плюнул в сторону бабкиной двери, тщательно при этом
прицелясь в замочную скважину.
Возможно именно с этих пор бабка Дюдикова совершенно перестала
подглядывать, а когда подслушивала, то старалась держать ухо от скважины
как можно дальше.
Семен же Органидзе в это время медленно всходил на Голгофу, которая
находилась почему-то на пятом этаже в коммунальной квартире...
Марк Абрамыч Зомбишвилли очень отчетливо видел своего героя - тяжело
поднимающегося по выщербленным ступеням, мучительно сгорбленного под
тяжестью греха. Усталые шаркающие шаги Семена Органидзе старался заглушить
неистовый шум внезапно начавшегося дождя...
"Да нет же, это - шум душа, в котором моется Эльвира!!!" - растерянно
попытался уверить себя Марк Абрамыч.
В тот самый миг в своей пятой комнате поэт лирик-экстремист О.Бабец
разгоряченно метался из угла в угол, словно накануне таки да - съел в
районной столовке, нечто уж вовсе непотребное.
"Боже, - думал поэт, - ну что она там моет постоянно?!!" - и в голове
его сами собой рождались строчки:

Упругий бюст ласкает струйка,
А я с тоской смотрю в окно...
Меня не любишь ты, буржуйка,
А мне на это... все равно!

- А пошли вы все! - мрачно сказал расстроенный сосед Кузякин и не
противопоставляя себя коллективу, тут же сам и пошел. Дверь за не понятым
не созревшими массами соседом Кузякиным яростно захлопнулась, но Марку
Абрамовичу показалось, что это его герою, столь тщательно воссозданному
полетом раскрепощенной авторской фантазии, и уже достигшему Голгофы, вбили
первый гвоздь в левую ладонь...
- Ах! - сказал Марк Абрамович.
- Вы что-то сказали, Марк? - с надеждой спросила мадам Хнюпец.
- Нет-нет! - поспешно и испуганно ответил Марк Абрамыч Зомбишвилли,
стараясь еще глубже погрузиться в мир, где он, словно сам Господь Бог, мог
распоряжаться, если не своей, то хотя бы чужими судьбами.
- Очень жаль! - сухо и презрительно фыркнула мадам Хнюпец и тоже изо
всех сил хлопнула дверью...