"Барбара Виктор. Новости любви " - читать интересную книгу автора

которая была в курсе всех моих дел, включая ту последнюю ночь, когда я
наконец ушла от Эрика Орнстайна. Я помню, как она выслушивала все мои
жалобы, а я выслушивала всю горькую правду о моем замужестве и о человеке по
имени Эрик Орнстайн, которого она терпела только потому, что он был моим
мужем.
- Есть в жизни вещи и похуже, чем развод, - спокойно констатировала
Куинси. И была права.

- Я отвезу тебя в отель, - предлагает Ави, беря меня под руку.
- Нет, это ни к чему. Меня подбросит кто-нибудь из Ай-би-эн, - говорю
я.
- Знаю, что это ни к чему, - отвечает он, подводя меня к автостоянке. -
Но мне бы очень этого хотелось.
Глядя на него, я сознаю, почему вот уже на протяжении шести месяцев я
упорно отвергаю ухаживания этого человека. Много раз я видела его крупную
сильную фигуру, когда он широкими шагами спешил по коридорам министерства
обороны, но всегда притворялась, что не замечаю его. И всякий раз он
старался заговорить со мной, а я слушала его симпатичный мелодичный акцент и
притворялась, что не слышу. В конце концов я научилась узнавать его
издалека - по взлохмаченным волосам и своеобразной походке. Он держал руки в
карманах и его плечи были слегка приподняты. И я успевала предусмотрительно
улизнуть прежде, чем он подходил. Однажды, когда мы столкнулись с ним лицом
к лицу на повороте одного из многочисленных коридоров, я с трудом
удержалась, чтобы не улыбнуться, взглянув в его смущенные карие глаза. Он
показался мне очень красивым, и, пробормотав какую-то чепуху, я поспешила
пройти мимо. Он был так привлекателен, что даже становился опасен.
- Вы в Тель-Авиве остановились в "Голан-отеле", не так ли? - спрашивает
Ави.
- Верно. А как вы узнали?
- Так и узнал, - мягко уклоняется он.
Не берусь описывать его автомобиль типа "седан". Скажу лишь, что у него
было четыре колеса, две двери и один руль. Впрочем, это так же ясно, как и
то, что генеральская форма включает в себя черные ботинки и штаны цвета
хаки. Я сама села в автомобиль, памятуя об обычаях Израиля, где не знают,
что такое помогать женщинам усаживаться в машину, вылезать из нее,
предлагать огонь для сигареты, а также не ведают о том, что, позанимавшись
любовью с женщиной, не слишком вежливо тут же лезть под кровать в поисках
своих носков, кальсон и прочих принадлежностей.
Пока Ави заводит машину, я искоса поглядываю на него, быстро
прикидывая, сколько ему может быть лет. Пожалуй, около сорока. Таким
образом, у нас разница в возрасте пять-шесть лет. Впрочем, сегодня Мэгги
Саммерс, американская тележурналистка, не чувствует себя на тридцать четыре
года. Я кажусь себе столетней развалиной, хотя ума у меня не больше, чем у
пятилетнего ребенка. Я чувствую себя так, словно по мне прошелся дорожный
каток.
Ави направляет автомобиль на хайвей Иерусалим-Тель-Авив. Он обращает
мое внимание на всяческие придорожные знаки, указывающие, где располагались
стратегические позиции иорданских солдат до Шестидневной войны 1967 года. Он
показывает мне место, откуда иорданские подразделения при помощи полевых
биноклей могли бы рассмотреть через окна кнессета, что происходит внутри - в