"Норберт Винер. Наука и общество" - читать интересную книгу автора

науке, в обществе от определенного, вполне объективного типа социального
использования знания, который лишь персонифицируется администраторами и
работодателями науки. Точно так же, с другой стороны, выражение "башня из
слоновой кости" на деле описывает не просто определенную внутреннюю позицию,
но прежде всего особое положение интеллектуального работника в системе
общественного разделения труда. Оно предполагает фактическую обособленность
науки, как сферы духовного производства, от системы общественного
использования знания, предполагает, что ученый находится в положении
человека свободной профессии, осуществляет исследования на свои средства
(или на свободные средства мецената-благотворителя), что его исследование не
зависит от общества материально. Эта форма существования науки,
господствовавшая вплоть до середины XIX века, в сегодняшних условиях
является социальным анахронизмом.
Современная наука - массовая по типу деятельность; она срослась в
единое целое с производством и может развиваться лишь за счет крупных
капиталовложений, за счет практических "прорывов", организующих вокруг себя
целые комплексы исследований.
Зависимость современного знания от системы его практических применений
не является лишь внешней формой существования науки. Она отразилась на ее
теоретическом содержании и внутреннем расчленении. Размывание традиционных
межевых линий между науками, "взаимооплодотворение" их методами
исследования, возникновение на стыке различных дисциплин новых наук,
обладающих наиболее богатыми возможностями, появление особого типа
исследований, позволяющих решить определенную задачу до построения цельной
картины объекта и т. д., - все это в конечном итоге следствие такой
зависимости. Последняя, однако, не просто историческая предпосылка данного
типа знания. Как убедительно показал в своих работах, посвященных
общественной организации науки, английский ученый Дж. Бернал, само развитие
собственно теоретических разделов современной науки в наибольшей степени
зависит идейно от расширения и рационализации связей между знанием и его
практическими применениями. Бернал приходит к справедливому выводу, что это
расширение и рационализация не могут быть делом внутринаучного
реформаторства и осуществимы лишь в рамках социальной системы, в которой
планирование науки совпадает с системой общественного планирования.
Винер же, как легко убедиться, хочет поправить дело посредством
сознательной самоизоляции науки от системы ее социального использования.
Правда, он постоянно оговаривает, что размеры этой самоизоляции должны быть
достаточно умеренными, но это не изменяет общего принципа предлагаемого им
решения проблемы. Попытка оградить "внутреннюю жизнь науки" от
невежественного вмешательства дельцов, администраторов и политиков
посредством превращения исследования (как бы ни оговаривались лимиты этого
превращения) в "башню из слоновой кости" не может привести к ожидаемому
успеху. Во-первых, обособление знания от системы его практических применений
оставляет в полной неприкосновенности социальную форму этих применений.
Во-вторых, оно лишает науку наиболее действенных - и как раз типично
современных - средств развития (ведь пора чисто академических перестроек
теории в общем-то осталась позади). В-третьих, оно возвращает исследователя
к уже изжившему себя общественному положению ученого-одиночки, или, что то
же самое, возводит в идеал одну из самых трагических ситуаций, в которой
может оказаться сегодня человек науки, - положение исследователя,