"Джоан Виндж. Псион" - читать интересную книгу автора

низком уровне, что любой телепат мог без труда нейтрализовать их. Однако
соперничество с другими псионами - это другое дело. Кортелью объяснил, что
натренированные телепаты способны создать образ, который затем внедряется в
другое сознание, а также обнаруживать в нем нужную информацию, исследовать все
его потаенные уголки и возвращаться обратно. Я также узнал, что некоторые
телепаты могли охранять этот образ возведением так называемого щита, то есть
помещать его в лабиринтах другой информации и образов, или отводить в резерв,
чем достигался обманный маневр - пуск разума вторгшегося телепата по ошибочному
пути. Большинство псионов лучше защищали себя от чтения своих мыслей, чем
обычные люди, потому что отлично контролировали собственный рассудок. Кортелью
хотел добиться, чтобы я превзошел его, то есть я должен был отражать его
вторжение в мой мозг. Но я не имел контроля над своим разумом, в отличие от
него. Я узнал, что если один телепат умеет посылать образы в нужном
направлении, а другой - нет, то новичку трудно сохранить тайны, вне зависимости
от того, сколько усилий он затрачивает на самозащиту. Чтобы доказать это,
Кортелью специально раздражал или злил меня. Я мгновенно забывался, и Кортелью
победоносно врывался в мой мозг. Однако он обычно не доходил до самых глубин -
это было не нужно. Использование телепатии по-прежнему давалось мне с трудом, а
каждое вторжение Кортелью продолжало вызывать во мне бешенство.
Иногда казалось, что он атаковал меня просто для самоутверждения. Для
такого мягкого материала, как я, он был закаленной сталью.
И как я ни старался, мне никак не удавалось обвести его вокруг пальца, и
это тормозило все дело.
Но в конце концов в результате работы с Кортелью я стал настоящим
телепатом. Или думал, что стал, даже если никто больше так не считал. Во всяком
случае, Гоба заявил, что у него нет времени волноваться по пустякам, когда
послал меня на встречу с другими псионами Зибелинга.

ГЛАВА III

Псионы сидели на стульях, расставленных кругом в комнате с перламутровыми
стенами и кафельным полом; их было человек двенадцать. Окно выходило в небо.
Зибелинг стоял посреди комнаты, когда я вошел. Он хмуро посмотрел на меня, как
будто я опоздал, и произнес:
- Это Кот. Он владеет телепатией.
Все замолчали. Я заметил рыжеволосую женщину, ту самую, которую я видел в
первый день; она разглядывала меня. Мне не хотелось идти к этим людям, зная,
что они обо мне подумают и наверняка поднимут на смех. Какого черта они меня
разглядывали? Вдруг я увидел женщину, которая некогда дала мне шарфик. Она тоже
глядела на меня, но выражение ее глаз изменилось. Неожиданно я посмотрел на
себя как бы со стороны и увидел опрятного, чисто одетого молодого человека в
новом комбинезоне. Я больше не грязный оборванец, измазанный красителем. Кроме
того, я понял, что сидящие в комнате люди тоже не были знакомы друг с другом.
Неожиданно для себя я успокоился, и все встало на свои места.
На губах женщины появилась полуулыбка, она потупила глаза. Я прошел в
комнату, сел на пустое место, извлек упаковку с камфорой и отправил таблетку в
рот. Только сейчас я заметил Кортелью, который сидел среди псионов. Он кивнул
мне.
Зибелинг заговорил о том, что большинство псионов ощущают страх или стыд
оттого, что не осознают свои возможности, а общество их не понимает. Научившись