"Ирина Винник. Сказки серого века (Сб. "Хрустальная медуза")" - читать интересную книгу автора

поникли.
И вдруг перед усталой путницей темной стеной встали деревья. Это был
настоящий лес. Землю устилал мох, курчавился молодой папоротник. Маленький
ручей проскользнул между корнями старой сосны и вырвался из леса на
опушку. Здесь стоял большой дом, окруженный изгородью. В саду цвели
яблони. Тонкий аромат цветов опьянил фею. Она качалась в розовых чашечках,
и лепестки кружились в воздухе вместе с ее быстрыми крылышками. Потом фея
заглянула в приоткрытое окно, и глаза ее встретились с широко открытыми
глазами ребенка, сидевшего в кроватке. На стене висели рисунки: на них
цвели большие колокольчики, бродили добродушные коровы и голубели
таинственные замки. На столе дремали пластилиновые рыцари.
- Неужели ты прилетела ко мне? Ты ведь фея? - тихо спросил мальчик.
- Ты узнал меня? Я фея, голубая фея. Хочешь ли ты послушать фейную
сказку? - фея задыхалась от радости.
Потом все было чудесно. Комнату заполнили сказки. Фея взмахнула
палочкой, и на стенах расцвели чудесные цветы, они превратились в бабочек
и закружились в пестром хороводе, тихо звенели серебряные колокольчики.
Фее хотелось еще и еще творить простые, добрые чудеса. Сейчас у нее все
получалось. Ведь и у фей опускаются руки, когда в них никто не верит.
Мальчик уснул. Во сне он улыбался. Счастливая фея устроилась на ветке,
заглядывающей в комнату, и закрыла глаза. Из-за верхушек деревьев выплыла
луна. Она залила холодным мерцающим светом лес, тихий дом, изгородь и
табличку на ней: "Спецшкола-интернат для детей с пороками в техническом
развитии".



Последний

Широкие самодвижущиеся дороги были пустынны, в небе не гудели стаи
турболетов. Человечество замерло у стереотелевизоров. На экранах сверкала
операционная под прозрачным куполом, сновали медицинские роботы, крупным
планом появлялись озабоченные лица врачей.
А он, почти невесомый, лежал на воздушной подушке и тускнеющим взглядом
смотрел на всю эту суету. Грудь едва поднималась, лишь чуткие приборы
могли уловить биение усталого сердца. Борьба за его жизнь длилась уже
сутки, но все было напрасным.
В его памяти промелькнули видения чего-то непостижимо прекрасного:
зеленое, волнующееся море вершин, мягкие коричневые крошки, теплые,
ласкающие солнечные лучи... Он в своем стеклянном жизнеподдерживающем
боксе никогда не видел всего этого, но голос крови, голос далеких предков
пробудил вековую память крохотного существа, сладкой мечтой успокоил боль.
Он встрепенулся и затих уже навсегда. Так умер последний воробей на
земле.