"Анатолий Виноградов. Черный консул [И]" - читать интересную книгу автора

переговоры о продаже пороховых бочек прусскому королю, а для того
подготовляет отправку сорока тысяч бочек в склады, построенные в районе
Вальми и Тионвиля. Академик Лавуазье, директор пороховых заводов..."
Неосторожным поворотом локтя отец Кулон опрокинул чернильницу, и вся
страница оказалась испорчена.
- Сейчас, гражданин, сейчас, простите пожалуйста. Вот возьму новый
лист, а чтоб вам не беспокоиться диктовать, дайте я перепишу с вашего
листка.
Отец Кулон с неожиданной быстротой отогнул край синеватого документа,
бывшего в руках заказчика, но тот быстро рванул рукой, прежде чем старый,
видавший виды и знавший немало уличных секретов отец Кулон успел прочесть
первую строку. Он увидел только первые два слова, вернее - слово и
несколько букв: "Лорд В..."
Хитрый писец виновато опустил глаза и стал тщательно вытирать стол,
сплошь залитый чернилами. Занятие это отняло столько времени, что подошли
еще двое других заказчиков, а немного погодя старая Маргота появилась с
тележкой, которую везли две собаки, и с племянницей, несшей корзинки. Еще
прошла минута, и старуха уже громко здоровалась с отцом Кулоном, в то
время как племянница раскрывала зонтик и расставляла все приспособления
пирожного заведения бабушки Марготы. Из-за угла показался сержант
ближайшего дозора со шпагой, змеевидной лентой через плечо, в белом
парике, в рваной синей треуголке над седыми бровями и с большим красным
носом. Несмотря на утренний час, сержант был навеселе. Он громко
поздоровался с пирожницей и подошел к прилавку писца.
- Слушайте, старик, - сказал он, - нет ли холодной воды? Пить хочу, как
святой Иоанн в пустыне. Надо попросить, конечно, Марготу, но чертовка
обманула меня, не выходит за меня замуж.
- Когда ты замолчишь, старый греховодник! - крикнула пирожница. - Про
тебя правду говорят, что ты языком можешь почесать у себя за ухом.
Отец Кулон, не обращая внимания на заказчиков, достал флягу, приносимую
им с собой в палатку, и протянул ее сержанту.
- Должно быть; вы так заняты, что нам будет некогда переговорить, -
раздраженно заметил заказчик-иностранец, засовывая свой документ за обшлаг
и с недовольными жестами отходя от палатки. - Я подойду, когда
освободитесь.
- К услугам граждан, - сказал отец Кулон.
Сержант, пошатываясь, отошел от палатки писца и, перейдя улицу, низко
поклонился пирожнице.
- Марготона! Ты молодец, ты самая умная женщина округа. Я выпил, теперь
надо поесть, дай пирожка!
Отец Кулон не сводил глаз с темно-голубого клочка бумаги, сложенного
вчетверо и упавшего в пятнадцати - двадцати шагах от палатки. Не говоря ни
слова, он бросил перо и, прихрамывая, выбежал из киоска. Он быстро спрятал
документ, оброненный иностранным заказчиком, и, вернувшись к прилавку,
стал писать под диктовку письма в деревню с перечнем десятков поклонов и
приветствий от сына к деревенским родителям.
День прошел: миновали январские сумерки. Зеленоватое небо темнело над
Парижем. Края высоких облаков светились едва заметной, тонкой серебряной
каймой.
Отец Кулон запирал свою палатку. Погасив лампу, он задвигал засовом