"Анатолий Виноградов. Черный консул [И]" - читать интересную книгу автора

этого времени начинается новая письменность, новые люди, и тут уже еще
более обширная мысль. Платон извещает о том, что странная молва из
столетия в столетие передает одно и то же, что земли Африки за пределами
Геркулесовых столбов сообщались с дальними материками, что древнейшие люди
посылали караваны туда, где теперь плещется океан; там была суша, там были
цветущие города, там была богатая Атлантида. Уже во времена сказочного
Орфея аргонавты плавали за пределы Геркулесовых столбов и нашли там новую
сушу и новую землю. Они видели высоких, стройных и красивых людей, это
были остатки древней Атлантиды. Так меняется лицо земли, так исчезает
старый облик вселенной. Огромные земли уходят под воду, и потоки крови
наполняют десятилетия человеческой истории".
Как бы в ответ на это раздались выстрелы. Из переулка бежал молодой
человек со сбитым париком, помахивая шпагой. Саси быстро отошел от
опасного места.
Перестрелка шла по всему переулку, когда ученый подошел к массивным
старинным зданиям аббатства Сен-Жермен де-Пре. Выстрелы раздавались все
ближе и ближе. Над башней аббатства в голубом воздухе плескались белые
голуби, садясь на кресты и розетки, а внизу слышались крики и раздавались
пистолетные выстрелы. Саси поднял дверной молоток, оконце тяжелой калитки
открылось, и небритый седой монах-привратник выглянул на улицу.
- Ах, это вы, господин Сильвестр де Саси, - произнес он, придавая
своему лицу некоторое подобие улыбки.
- Брат Фома, проводите меня к отцу Томасьеру.
- Идет служба, - сказал монах, - согласитесь ли вы ждать?
И, вызвав мальчика-певчего, кивнул ученому. Саси медленно пошел по
знакомым переходам, крытым галереям и крытым коридорам старинного
аббатства.
В Увеке Бенедикт Нурсийский основал орден. Бенедиктинцы основали это
парижское аббатство. В нем работала конгрегация святого Мавра, бывшая
интернациональным архивным учреждением старинной Европы. Во исполнение
устава своего основателя бенедиктинские отцы собирали отовсюду старинные
грамоты и важные дипломатические документы, служившие для истории Франции.
Их латинская переписка с отдаленнейшими местами в разных концах земли
поражала своей суровой и строгой скромностью, ласковым тоном, а иногда
грубыми и молниеносными словами, бежавшими из-под пера разъяренного
монаха, нашедшего искажения старинного текста в какой-нибудь грамоте,
полученной с юга Испании. Приходилось заново посылать пешком или на осле
какого-нибудь доброго отца, который, совершив свое многомесячное
путешествие, привозил выверенные копии греческой или латинской грамоты,
служившей очередной темой рассуждении среди ученых историков и богословов
в обширных рефекториях Сен-Жерменского аббатства.
Шкафы из желтого ясеня, дубовые скамьи и пюпитры, на которых в порядке
лежали пергаментные фолианты, окованные железом по углам с чеканенными
жуками на переплете из пожелтевшей испанской свиной кожи. Драгоценнейшие
фолианты, прикованные цепями к пюпитрам, изукрашены золотом, киноварью и
ляпис-лазурью, это плоды бессонных ночей и многих лет труда одиноких
монахов, замкнувшихся от бурного мира, нечестивых людей и греховной
королевской Франции в мире серафических грез и золотых легенд, когда под
звон усталых и ласковых колоколов, при свете вечернего солнца, сквозь
зеленые листья платанов, перед узкими стрельчатыми окнами в решетках рука