"Анатолий Корнелиевич Виноградов. Повесть о братьях Тургеневых " - читать интересную книгу автора

два часа не мог прийти в себя. Сознание к нему не возвращалось. Пробовал
писать - выходили каракули. Бежать невозможно. Набрался мужества, решил
потребовать свидания с императрицей, чтобы ей доказать свою правоту. Но
опять помутнело сознание, прилег на диване, а проснулся в камере
Шешковского. По первой просьбе увидеть царицу был сбит с ног ударом кулака в
лицо. Грязным ручником повязал нос и разбитую челюсть. Отвечать отказался.
Собственноручной пометкой Екатерина говорила: "Вход не имеет в чертоги,
родился с необузданной амбицией, готовился к высшим степеням, но до них не
дошед, желчь с нетерпения разлилась у него". Шешковский прямо тычет в глаза
Радищеву книгу, где собственной рукой было написано: "Скажи сочинителю, что
читала я его книгу от доски до доски и, прочтя, усомнилась, не сделана ли
ему какая обида".
- Что скажешь? - спросил Шешковский.
- Скажу, что первейшая мне обида сделана, как человеку и гражданину,
рабским состоянием страны Российской, чего ни в одной стране нет и к чему
человек не рожден.
После этих слов тяжелый кнут сбил парик Радищева, и снова погрузился он
в тяжкое, бессознательное состояние. Сильный запах нашатыря привел его в
себя. Разъяренный Шешковский потирал правую руку, словно после большого
ушиба, и говорил:
- Мне с тобою, смерд, разглаголать нечего. Царская воля мне известна.
Признаешь ли книгу своею?
- Признаю, - ответил Радищев.
- Сколько штук ты пустил в продажу через Зотова?
- Восемьдесят, - ответил Радищев.
- Сколько напечатал?
- Шестьсот пятьдесят, - ответил Радищев.
- Где остальные?
- Пожег.
- А где рукописание твое?
- Пожег, - ответил Радищев.
- Укрыться хотел, крамольник, - заорал Шешковский. - Царицу оскорбил, а
потом концы в воду. Это ты писал? - и подставил к самым глазам Радищева лист
синей картузной бумаги, на котором были написаны полные строфы, частично
вошедшие в "Путешествие", радищевской песни о вольности. - Ты писал?
- Я, - ответил Радищев хрипло и снова от головокружения и боли потерял
сознание.
Когда он проснулся, то вместо Шешковского сидел неизвестный ему
человек. На листе было написано канцелярской скорописью:

"Я, подписавшийся ниже, коллежский советник и бывший ордена святого
Владимира кавалер, Александр Радищев, оказавшись в преступлении противу
присяги должности и подданства, ныне обязуюсь яко государственную тайну
хранити ныне учиненный мне допрос и ни о чем мною испытанном никому николи
ни словом не обмолвиться, храня сие как государственную тайну под угрозою
потери головы чрез отсечение".

Радищев машинально подписал, после чего надели на него кандалы и
служительский тюремный тулуп, вывели и посадили в кибитку. Через два с
половиной месяца тяжелых мучений проснулся Радищев в далекой Сибири, к