"Анатолий Корнелиевич Виноградов. Повесть о братьях Тургеневых " - читать интересную книгу автора

"Восхитительное зрелище все-таки: Замоскворечье с татарской мечетью и
далекие синие Воробьевы горы - все видно. Ах, какой хороший дом купил
батюшка!"

Наступила первая неделя великого поста. Вся Замоскворецкая набережная
вдоль кремлевской стены и по другой стороне берега Москва-реки покрылась
возами и палатками. Всю неделю торговал так называемый грибной рынок. Бочки,
бочонки и кадки, наполненные грибами всевозможных сортов и солений,
бесконечные ожерелья сушеных белых грибов, свисавшие над прилавком палаток,
медовые ночвы, долбленные из липы, дубовые кадки с брусникой и тысячи
всевозможных "постных" вещей, способных разлакомить лакомку и свалить
обжору, предлагались на грибном рынке в православной Москве.
Катерина Семеновна говела на первой неделе. Иван Петрович решил - на
страстной. На крестопоклонной неделе Николай и Александр Тургеневы пошли с
отцом на Большую Никитскую под вечер к Ивану Владимировичу Лопухину. Судя по
приготовлениям отца, сыновья решили, что предстоит какая-то важная
конфиденция, - доверительное сообщение от отца к сыновьям. Пришли. Разделись
и сели в пустынной холодной комнате. Единственная свеча горела на столе.
Сидели долго. Иван Петрович, не привыкший к далеким прогулкам, чувствовал
удушье, сильно кашлял и сморкался в огромный фуляровый платок.
Наконец вошел осанистый и важный старик, неизвестный тургеневской
молодежи. Он обратился с каким-то особым, странным жестом к Ивану Петровичу.
Стальной перстень с пятиконечной звездой сверкнул у него на пальце. Затем
кивнул головой в сторону тургеневской молодежи.
- Они? - спросил он Ивана Петровича.
- Да, дети мои по плоти, друзья и братья мои по духу.
- Пойдемте, - сказал старик.
Перешли в маленькую комнату, где над столом из карельской березы на
стене, обитой зеленым, с красивыми разводами, штофом, висели портрет
француза Сен-Мартена и маленькая деревянная статуя, изображавшая старца, -
тип довольно обычного немецкого сапожного мастера. Внизу надпись: "Иже во
святых отцу нашему - Якову Бемену". Так русские последователи по-своему
переиначили в славянской надписи имя знаменитого немецкого мистика Якова
Бёме. Книги в цветных переплетах, рукописи, письменные принадлежности в
беспорядке загромождали стол-секретер. На двери, в другом конце комнаты,
висели стальной циркуль и медный треугольник. Иван Петрович обратился к
сыновьям:
- Дети мои, товарищи и братья, я уже стар и скоро отойду. А вы вошли в
совершенные года, когда по уставу нашего совершенного и прекрасного ордена
вольных каменщиков вы можете быть приняты в ложу. Сейчас произойдут
важнейшие события в жизни вашей. Не как отец, а как друг и сторонний
наблюдатель, скажу, что по доброте и щедрости сердца вы уже достойны
посвящения. Крепко веруйте в правоту дела своего, идите по пути исследований
важнейших наук ордена и осуществляйте дела его помощью и разумом на всех
стезях жизни и на всех путях государственных должностей. Отечество наше
должно обновиться. К этому призовет вас орденское повеление. Свято блюдите
тайну и не отступайте!
Иван Петрович закашлялся и сел на кожаный диван. Старик открыл
портьеру, за которой стоял высокий, во всю стену, гардероб. Он открыл его и,
обращаясь к молодым Тургеневым, сказал: