"Владислав Виногоров. Повстанец " - читать интересную книгу автора

лазил, девкам под юбки заглядывал (как и положено - жутко при этом краснея).
А тут...
Размышления мои прервало деликатное покашливание. Поднимаю голову -
вестовой.
-Что?
- Господин командор! Все уже собрались. Только вас ждут.
- Да, сейчас буду.
Вестовой исчезает за дверью, а я еще раз осматриваю себя с ног до
головы в стареньком мутном зеркале и иду к людям. К своим людям, между
прочим! Раскомандовался что-то Арнус в последнее время! Сегодня я ему и дам
окорот. А если артачиться начнет... Был у Гитлера такой любимчик, Рэм звали.
И позволил он себе лишнего. Один раз позволил. Закончилось это для него и
его людей очень плохо. Так что Арнусу крайне недурственно было бы
поприлежнее учить историю. Во избежание, так сказать...

Все уже собрались. И наши - в формах с еще не подожженными факелами. И
родственники Пилуса. И журналистская братия тут как тут. Я окинул все это
безобразие недобрым взглядом, поправил фуражку и решительно направился к
родителям Пилуса.
- Примите мои искренние соболезнования.
Да, это не семь лет назад, когда я не знал, что делать. Теперь на мне
форма, а значит, можно галантно щелкнуть каблуками. Хоть какая-то польза.
Мать Пилуса посмотрела на меня невидящим взглядом и прошептала еле
слышное "спасибо". Зато папаша... Придурок попытался сказать речь на тему
"Вот какого сына воспитали". Пришлось его прервать коротким "не сейчас".
Только разглагольствований папаши мне здесь и не хватало! На кладбище успеет
наговориться. Дегенерат.
Что-то меня все сегодня раздражает. Не к добру это. Ладно, может, я
просто себе придумываю лишние хлопоты?
Отхожу на некоторое расстояние, еще раз осматриваю все это собрание и
даю отмашку. Тут же вспыхивают факелы и взвывает оркестр. Меня
передергивает - терпеть не могу похоронные марши. Колонна медленно
трогается. Гроб с телом Пилуса везут на открытой платформе, оборудованной на
сегодняшний вечер под катафалк. Следом идут его родители, какие-то люди, а
потом и колонна моих ребят. Факелы рвут своим светом нарождающуюся ночь, и
кажется, что по проспекту течет живая огненная река. Настроение у меня
подавленное, но надо собраться - путь не близкий, а потом еще придется
толкать речь на кладбище. Пока понятия не имею, о чем я буду говорить, но
это не важно - я никогда не готовлюсь к подобного рода выступлениям. Если
мозг зашорен заранее заготовленными фразами, то обязательно запутаешься в
словах и начнешь мямлить. А это сегодня для меня недоступная роскошь: я
должен производить впечатление уверенного в себе командира, который скорбит,
конечно, о своем товарище, но имеет силы бороться.
Забавно, ведь журналистишки снимали все, что происходило в холле здания
Администрации. Так почему же не были показаны те кадры, на которых я бью
мэра? И еще кое-что... Такое ощущение, что у них имелся четкий приказ -
показать нас в самом лучшем виде, а не обгаживать. Почему? К нам все так
хорошо относятся? Не верю я в это. Тогда что? Или кто? Такой фокус мог
провернуть только Ленус - это его стиль. Но Ленус сейчас черт знает где.
Неужели у него хватает ресурсов для того, чтобы контролировать и это? Тогда