"Моисей Винокур. Голаны" - читать интересную книгу автора

прибыл в Сион на крыльях орла из Йемена.
В изначалье Пятого царства. Во времена Давидки-бомбардира.
Того самого Дуделе, что приказал обстрелять и затопить пароход
"Альталена" с репатриантами-бейтаровцами на борту в виду берегов Святой
Земли.
И потопил!
Накаркало воронье напасть державе той, низкорослого, патлатого
фараончика, и не смыть его имя с надгробья истории...
Да.
Но не о нем речь.
Чудо с орлом и йеменцами сотворило Еврейское Агентство.
Появились на улицах Адена, на базарных площадях и в молитвенных домах
опасные люди издалека, говорящие шепотом. В сумерках приходили они и
исчезали в ночи, но от сказанного "безликими" умолкали раввины, да старухи
пророчили беду.
Переполнились сердца ивриим страхом, а души томлением.
Закрывал теперь лавку Саид Хамами задолго до вечернего намаза
правоверных, терял покупателей в весенний месяц Ияр - месяц охоты на
перепелов и бойкой торговли. Уходил, прятался в комнате, прилепленной к
лавке, где земляной пол был сплошь покрыт лоскутным одеялом в две ладони
ребром толщиной.
Ждала его там девочка Аюни - жена его из почтенной семьи, что выпекали
лепешки на продажу, а в праздник Песах - мацу.
В красном, золотом шитом наряде ждала его Аюни.
Маленькие ножки, такие теплые и трепетные в любви, как пара
птенцов-перепелят, укрыты от чужого взгляда традиционным лиджа от пяток до
бедер, и только он, Саид Хамами, знает таинства жены.
Грешил он, подглядывая, как его Аюни плавит воск на мангале. Как
полоски льна пропитывает вязкой липучкой, накладывая на ноги и укромные
места на лобке и под мышками. Как, закусив нижнюю губу, с визгом и стоном
срывает с нежного тела своего тонкий пух волос - и все это ради него Саида,
господина своего и кормильца.
Подводила брови зеленой сурьмой. Натирала десны кожурой ореха, и тогда
белые зубы ее были красивее сахара.
Мятой и камуном пахла Аюни. Мятой и камуном...
В ту зиму, в месяц Шват, познал жену свою Саид. В конце зимы появились
"безликие", и ушла мужская сила из Саида.
Совсем ушла.
Помнит он, разговорился со знакомым охотником-мусульманином о беде
своей. Как продал лучший свой "мультук" с прикладом из ливанского кедра за
бесценок. И сказал охотник: "Криза"! А что это - объяснить отказался. Ходил
человек в Мекку, в хадж, Аллаху падал в ноги в молитве, а объяснить -
убоялся.
"Криза", - и весь сказ.
Бежал сон и покой от Саида. Корила себя и горевала Аюни, ставшая
неугодной в глазах мужа. Плавилась, сгорала свеча до восхода солнца, уходила
ночь вместе со сжигающими слюну рассказами Аюни, как видела она однажды
ослов - самца и самку, как на бегу и с разбегу вошел хамор с ревом и воплем
в атон и как правоверных, ужаленных ревом, понесло из мечети вдогонку за
ослами. Как били палками человеки животных, но упрямые ишаки продолжали