"Моисей Винокур. Голаны" - читать интересную книгу автора

На Песах гуляли свадьбу Моти Бреслера. В тель-авивском Доме солдата. В
банкетном зале. Водители в полном составе батальона и начальство по
приглашению.
Одураченные штатскими тряпками, бродили шоферюги по залу, отыскивая в
коверкоте пиджаков напарников по экипажу.
Незнакомые красивые и очень красиво одетые женщины. Чистые, причесанные
дети. Фотовспышки магния. Трезвая скованность улыбок. Разговоры: "как дела",
когда на столах плотный частокол бутылок - бардак!
Порядок навел оркестр. Чисто и загадочно, будто из глубины веков,
шепнула певунья: "Од авину хай... " ("Еще жив праотец"), ущипнула сладко под
сердцем: "Ам Исраэль хай!... " (Жив народ Израиля). И вдруг хлынула,
разлилась в звоне тарелок ударных песней о Народе избранном и о царе Давиде.
Мастерицей была певунья. Завела нас с полоборота. И мы потопали чередой
поздравлять молодоженов.
Ритуальное покрывало с кистями крученого шелка по углам на четырех
столбах растянуто. Под покрывалом кресло в букетах цветов. В кресле в
подвенечном пуху и кружевах - невеста. Девочка-репатриантка из Снежной
страны. Модель еврейской мамы в перспективе, а пока голые шасси по имени
Ципора. Загадка в желтых косичках, где ходовая часть, подвеска и трансмиссия
еще не оборудованы природой. Рядом наш Моти. В синей тройке, перечеркнутый у
горла бордовой бабочкой, подпирал покрывало хупы кавалергардной статью. Так
в ожидании смены сигнала светофора стоят на перекрестке тяжелый седельный
тягач МЕК и легковая "Лада". Очень редко, но бывает и так...
Солидные чеки в запечатанных конвертах сгружали в медный таз на высокой
подставке. На конверте - номера экипажей и наши имена.
Времечко в стране кружилось пасторальное. И израильскую лиру
уважительно называли - фунт. Решили в батальоне Мотьке квартиру купить. С
рыла по тыще - пупок не развяжется. Не в кабину ж невесту волочь - не блядь.
Марьян Павловский - Первый номер у Мотьки Бреслера - дежурил за
инкассатора над тазом. Геморройный поляк, принимая конверт за номером 164,
бурчал по-русски: "Цапнул мой Мотеле кота в мешке... Дурак-верхогляд". И
попросил: "Придержите мне место. Я сегодня напьюсь!"
Военный раввин в бороде и погонах подполковника попоил вином из
бумажного стаканчика молодых, Мотька топнул ногой и раздавил стакан. Под
крики "ле-хаим" рав благословил застолье.
Пасхальная сказка утверждает, что еврейский народ прошел Красное море,
как посуху. Весьма вероятно... Мы же, жестоковыйные славянские
представители, изрядно промокли, переходя вброд винно-водочные потоки
тель-авивского Дома солдата.
Очень красивые женщины танцевали с моими сослуживцами слоу. Красиво и
нежно пела певунья с эстрады. Тихо играл оркестр.
Шоферюги обнимали жен, как невест. Что-то шептали им в уши. Женщины
улыбались, и видно было, что не перечили. Не было драк. Даже дети не
дрались.

Не узнавали мы Мотьку Бреслера после медового месяца.
Не мужик вернулся - утиль!
Канючил у ротных не посылать в рейсы с ночевкой. В шешбеш играть не
хотел и однажды, уступив Марьяну и сев за нарды, уснул с открытыми глазами,