"Брайан М.Випруд. Таксидермист " - читать интересную книгу автора

который ее раскурочит. А ведь это чертовски красивая птица, так что я отнес
ее Дадли сделать чучело. В общем, только для моей постоянной коллекции,
поэтому не думаю, что у меня будут какие-то неприятности, пока я не соберусь
ее продавать.

Дадли пятьдесят один, и он похож на бульдога. Смуглый и кривоногий, с
большими руками, выдающейся челюстью и морщинистым лбом, он абсолютно не
думает о собственном собакоподобии. Хотя, не в пример бульдогам,
решительность и прямоту Дадли можно отнести главным образом на счет его
вундеркиндовых мозгов. Мы познакомились восемь лет назад в жюри присяжных по
одному делу о хлыстовой травме, и старшина присяжных из него получился
дьявольский. Но подлинная дружба между нами возникла только на следующем
деле, где нам пришлось заседать. Понимаете, если вас раз в несколько лет
привлекают заседать в суде присяжных, не редкость и на следующем процессе
встретить кого-то из прежних товарищей. В этот раз мы были в разных жюри и
табу на совместные обеды на нас не распространялось (вдруг присяжные станут
трепаться о деле, а это - ни-ни).
- Лучшего чучела сойки тебе, бывалому старьевщику, не найти!
Толстым пальцем Дадли ткнул в меня из-за верстака, лишь я вошел в
студию. Он сидел за компьютером, который со всей периферией - модемами,
зип-драйвами, зап-драйвами и всем, что там бывает, - аккуратно разместился
на столе с выдвижной крышкой. Сидел Дадли, откинувшись в старом деревянном
стуле на колесиках, который я добыл ему на Парк-авеню, и в своей экипировке
походил на бульдога, заделавшегося шерифом где-то на Юге: красные подтяжки и
рабочие рубашка и штаны цвета хаки.
Вдоль стен шла деревянная обшивка, а поверху - полочка, на которой
красовались с полсотни чучел певчих птиц под стеклянными колпаками. А над
ними на голых стенах теснились дюжины фотографий в рамках и картин - все с
певчими птицами.
- А уж это я буду судить, Дадли. На своем веку я повидал немало птичьих
чучел.
Я протянул руку. Ой, я забыл. Дадли тактилофоб, он ни с кем не
здоровается за руку. И вообще - старается не трогать ничего без
необходимости. Нью-Йорк в глазах Дадли - это рассадник гриппа. Вообще-то его
паранойя имеет некоторые основания, как начнешь оглядываться и замечать
опасность заразы в обыденных вещах: кнопках лифта и банкомата, дверных
ручках, перилах. Когда только можно, Дадли тычет в банкомат мизинцем, кнопки
в лифте нажимает локтем, а дверь толкает плечом или старается войти в тот
момент, когда кто-то выходит. Перчатки? "Они только собирают микробы", -
утверждает Дадли.
- Voila!
С витиеватым взмахом он сорвал белый шелковый платок с чучела голубой
сойки.
Усевшись на корявом березовом суку, птичий самец распушил хохолок, клюв
приоткрыт, крылья полуразвернуты. Не так, будто хочет взлететь, а словно бы
отгоняет соперника угрозами и долгой трелью.
Я просиял, поворачивая березовый сук, чтобы полюбоваться чучелом со
всех сторон.
- Оч-чень здорово, правда. И верно - единственное в своем роде.
- А где мое, старьевщик?