"Николай Вирта. Одиночество " - читать интересную книгу автора

подмигнув из-за газеты Сторожеву.
- Должность должностью, а землицу, значит, к рукам прибираешь, - в тон
ему, с насмешкой отметил Антонов. - Помню, давненько ты начал землицей
заниматься... Торопишься, Петр Иванович, торопишься. Оно и без купчей земля
ваша будет.
- Хм! - произнес Булатов. - Чья, собственно?
Антонов не нашелся что ответить, а Сторожев сказал веско:
- Это точно. Земля должна быть нашей. А я так полагаю, что у доброго
хозяина и земли должен быть добрый кус. Все течет, все плывет, земля землей
остается. Да и то сказать, на кой ляд она голытьбе? Чем ее пахать, чем
сеять, откудова навоз брать? Из-под кобеля нешто? А у меня и машины, и
лошади, и коровы. А то ведь эк чего выдумали: слово "мое" под корень
подрезать! А на нем мир с испокон веков держится. Нет уж, что мое - мое! Тем
более ежели за землицу денежки заплачены. Стало быть, все по закону. - Он
поднялся и неторопливо, сутулясь, прошел к хозяину.
Булатов отбросил газету, закурил короткую трубочку, бросил спичку в
пылающий камин, подсел поближе к Антонову и приглушенно заговорил:
- Хозяина знаешь?
- Первый раз вижу. Хлыщ какой-то.
- Неважно. Адвокат, а теперь уполномоченный Петроградской конторы
Автогужтранспорта. Работает по части ремонта конского поголовья для армии.
- Скажи-ка! - усмехнулся Антонов. - Вроде бы и не похоже.
- Опять же неважно. У нас он идет под фамилией Горский. Запомни,
Горский. Настоящая его фамилия Федоров, но ты ее забудь.
- Слушаюсь. Да и какая мне разница! Горский так Горский. Лошадей мне у
него не покупать, поди? - Антонов сухо посмеялся.
Булатов шепнул что-то на ухо Антонову. Тот отшатнулся от него, даже рот
приоткрыл от удивления.
- Понял?
- Так точно. Скажи, пожалуйста! - Антонов долго тряс головой.
Булатов, хмыкнув, раскурил трубочку и снова начал:
- Дела, Александр, неважные. Скверные дела. Насчет слухов ты прав,
большевики к власти вот как рвутся. Не буду вдаваться в подробности,
расскажу, когда эти двое вернутся. Но у меня с тобой разговор их не
касающийся. Помнишь, как ты обижался на нас, когда мы сунули тебя в милицию
воров ловить, жуликов лупить? Тогда ни я, ни губернский комитет партии не
имели права раскрывать тебе кое-какие карты. Теперь я уполномочен нашими
тамбовскими товарищами и центральным комитетом сказать, почему мы держали
тебя в тени. Можешь верить, если бы не случилось того, что случилось в
октябре в Питере, если бы эта мелкотравчатая сволочь Керенский не продал
Россию, недолго бы ты сидел в милиции, ждал тебя большой пост... Веришь мне
или нет?
- Тебе верю, - хрипло, судорожно сжимая от волнения ладони, ответил
Антонов. - А этим комитетчикам! Как будто один Керенский виноват... А наши
что смотрели? - зло выпалил он. - Министры, черт бы их побрал,
главноуговаривающие подлецы!
- Ну, что было, то было, - успокоительным тоном произнес Булатов. - На
ошибках учатся все.
- Все равно не верю комитетчикам, - упрямо выдвинув толстую нижнюю
губу, отрезал Антонов.