"Яна Вишневская. Как белка " - читать интересную книгу автора

фокусов и обманов зрения". Гарри Гудини исчезает из
запертой камеры Бутырской тюрьмы, 1903 год. Она неслышно
перелистывает страницу, и мое лицо обдает холодом. Ее
прохладная рука сжимается в маленький гладкий кулачок, чтобы
подпереть щеку, и мое солнечное сплетение у этого кулачка
внутри.
Она пришла сюда, не имея личной жизни, ни биографии - я
видел ее абонементную карточку - только затем, чтобы дать
жизнь поколению богов и героев.
Из ее карточки я знаю, что она родилась в поселке Белые
боги, что в Московской области. Она была зачата ночью от
крови украденной ею же курицы.
Хорошо, она пришла и заняла чужое место, но что, в таком
случае, делаю здесь я? Меня держит черная горячка. Я сплю,
болею, влюблен. Нет, не надо, это мой невроз, и он - мое
единственное преимущество перед ней. Она не смеет думать,
будто это ее подарок мне. Я не желаю покидать пределы своего
тела, не хочу с ней связываться. Будем считать, она не в моем
вкусе.
Я бы хотел показаться ей смешным. Пусть она подойдет ко мне
и скажет, чтобы я перестал пялиться на нее. Тогда я
вцеплюсь ей в горло. Там, где упадут капли ее крови,
вырастут цветы.
Олег смеется надо мной и говорит, что это любовь. Но она
оставит меня, только если я буду непрерывно думать о
ней. Смутно знакомое имя, придуманное для своего будущего
ребенка во сне, потерянная на середине книга - никто не
знает, что она до сих пор лежит за батареей парового
отопления на старой даче в поселке Белые боги, желтеет, конечно,
сохнет, вот-вот рассыплется в прах, и запах! - запах, смесь
душицы и тростника, пустырника и кассия, запах нарциссов на
исходе поры цветения. Что-что, а духи я различать умею.
Я читаю в "Психоаналитическом вестнике" за 1939 год
описание фобии девочки восьми с половиной лет. Перед
девочкой на корточках сидит потемневшая от времени старуха
- ее хозяйка на все лето. Хозяйка только что застрелила из
охотничьего ружья свою худую черную собаку, помесь русской борзой
и дворняги. А теперь должна утопить весь помет, троих
щенков - четвертый умер самостоятельно, при родах. Иначе
соседи старухи утопят ее саму.
Собаку винят в том, что она таскала кур с колхозной фермы.
Старуху не любят за то, что она зажилась. Старуха положила
длинноствольное ружье поперек своих вдовьих коленок,
обтянутых гладкой черной юбкой.
И девочка чувствует, что во всем виновата она одна.
Она захлопывает книгу так громко, что я вздрагиваю.
Поворачивается ко мне.
Смотрит, не отрывая глаз, не мигая, не меняя выражения на
лице. Забирается под кожу, внутрь костей, бежит по венам,
ощупывает сердце. Я цепенею, но нахожу в себе силы сказать: