"Сердце мира" - читать интересную книгу автора (Каменистый Артём)

ГЛАВА 2

По лесной тропе маленький отряд разведчиков двигался неспешно – следовало дать отдых быкам. Впереди красовались Хонда с Густавом, за ними двигались пять бывших партизан Стабра, трое из них вели за собой запасных суфимов. Экипированы все были весьма неплохо: доспехи сияли надраенным металлом, два солдата имели отличные луки, у всех остальных – мощные арбалеты. По местным меркам, это целая небольшая армия, способная легко разгромить любую деревню. Разведчики выехали из Ноттингема семь дней назад, всё это время они непрерывно двигались на северо-восток, в каждой встреченной деревне узнавая новые сведения о второй колонии землян. Зачастую они сильно противоречили друг другу, но в последние два дня путь их уверенно шёл по одной прямой: здесь каждый ребёнок отлично знал правильную дорогу.

Время было весеннее, но жарой ещё не пахло. Путники уже порядком притомились, да и баня бы им совсем не помешала. Устав ехать молча, Густав решил развеяться изящной светской беседой и обратился к напарнику:

– Хонда, тебе не кажется, что от твоего быка воняет, как от законченного педика?

– Не знаю Густав, тебе виднее.

– А в глаз?

– Поцеловать? Сначала с губ своих помаду вытри, у меня на неё аллергия.

– Слушай, твои шутки уж больно какие-то однотипные. Интересно, у тебя с ориентацией всё нормально?

– За это не переживай, все твои жены были мною очень довольны, особенно радовалась младшая, она же у тебя самая любимая? Да ты не напрягайся, расслабься, не надо начинать пошло скандалить, ведь за нами сейчас кто-то наблюдает.

– Кто?

– Конь в пальто, – буркнул Хонда и коротко рявкнул. – Отряд, стоять! Приготовиться к бою, противник впереди!

Опытные воины мгновенно спешились, укрылись за быками, приготовили оружие. Неизвестные, поняв, что их заметили, вылезли из кустов в полусотне метров впереди по тропе. Их было около двух десятков. Крепкие мужчины в тёмных кожаных доспехах, с металлическим оружием, многие держали луки, у парочки были автоматы. Подойдя поближе, они замерли, встав полукольцом в паре десятков шагов. Несмотря на трёхкратное преимущество, нападать не спешили: у разведчиков были более качественные доспехи, и кроме того, они укрывались за суфимами. Даже если у них хватает патронов, в один миг всех не перебить, а болт арбалета на такой дистанции пробьёт любой доспех. Один из незнакомцев, здоровенный парень с буйной рыжей шевелюрой, выбивающейся из-под низкого шлема, коротко скомандовал своим людям на чистом русском языке:

– Будьте наготове, я сейчас попробую поговорить с этими уродами.

Обернувшись к разведчикам, он заговорил на вертинском:

– Кто вы такие и зачем идёте к нашему городу?

Хонда не удержался, на том же языке выдал:

– А что вы делаете на нашей дороге?

– Ты что несёшь? Какая она ваша? Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?

Радостно улыбнувшись, Хонда на чистом русском предположил:

– Конечно! То, что Моника Левински сделала с Клинтоном. Начинай!

Густав громко расхохотался. После короткой паузы засмеялось несколько незнакомцев, чьи лица на фоне классических крестьянских рож явственно выделялись нездешним происхождением. Рыжеволосый охнул:

– Так вы с Земли?!

– С Сириуса, – усмехнулся Хонда. – Приветствую вас, братья по разуму!

– Твою мать! Мы же вас едва не обстреляли! Тут пару раз стражники атонов появлялись, приходится заставы держать. Наш разведчик ещё утром доложил о приближении неизвестных солдат, я собрал кого только можно, сделали засаду. А как вы нас заметили?

– Патлы получше прячь, – усмехнулся Хонда. – Огненно-рыжее пятно в весенних кустах смотрится довольно странновато.

Вперёд вышел Густав:

– Мы вас уже целую неделю разыскиваем. Меня называют Густав, а этот клоун откликается на прозвище Хонда; мы пришли сюда из Ноттингема.

– Так вот вы откуда! Наслышаны, наслышаны! А правду говорят, что вы наголову разбили армию из пяти тысяч нуров?

– Практически да, – кивнул Хонда, – только ваши информаторы ошиблись немного, раз в десять. Далеко ли отсюда до вашего мегаполиса?

– Через час будем! Меня, кстати, зовут Егор, я заместитель мэра по военным вопросам. Пойдёмте, вам наш кормчий понравится.

По дороге земляне болтали без умолка. Ноттингемцы узнали, что их поселение называется Интер, очевидно, из-за большого разнообразия наций. Русских здесь было менее тридцати процентов, столько же составляли различные европейцы, остальных было поменьше – американцы, китайцы, африканцы, несколько арабов и индусов. Всего собралось около полутора сотен землян. К радости Густава, двое оказались его одноклубниками и входили в группу лучших местных бойцов.

Главенствовал мэр русского происхождения – Сергей Кущин по прозвищу Медведь. Он был офицером спецназа, попал сюда с небольшим отрядом своих солдат. Им удалось быстро найти местное устройство связи и основать рядом посёлок. Остальные примкнули по ходу дела, причём не всегда обходилось без сложностей. Часть людей встала на сторону появившегося отряда американских таможенников и полицейских, желавших навести демократические порядки. План их был предельно прост – свергнуть русского тирана, затем провести выборы правительства. Аккуратные англосаксы даже приготовили избирательные бюллетени, изрезав для этого рулон туалетной бумаги. Однако действительность оказалась совсем не похожа на классическую продукцию Голливуда. Матёрые спецназовцы устроили в Интере такую жестокую зачистку, что толстым таможенникам не снилось подобного в кошмарных снах. Собрав уцелевших жителей, Кущин, попирая ногой труп полицейского, произнёс короткую, но очень эмоциональную речь на тему демократии вообще и его интимных отношений с ней же в частности. Поняли командира все, невзирая на языковой барьер. Бюллетени немедленно ушли по прямому назначению, благо нежный материал соответствовал самым взыскательным запросам, а к вожаку с тех пор прилипла приставка мэр, как шутливое признание его демократического избрания.

С местным населением ужиться по-хорошему не удалось. Кущин без особых колебаний поступил по-плохому. Несколько деревень жестоко сожгли дотла, уничтожив мужчин и забрав себе женщин. На остальные наложили дань. Кто пытался возражать, очень сильно об этом жалел. Крепкие мужчины подмяли под себя всю округу, перебили местных атонов и сборщиков податей, разгромили пару небольших отрядов храмовых солдат. Беспокоить их сразу перестали, правда, часть крестьян снялась с насиженных мест, не желая жить с такими опасными соседями. Но места тут были довольно многолюдными, народу всё равно хватало. Минералов в Интер почти не приносили, но трав селяне собирали целые стога: на берегах местной реки Пришаны ценными растениями заросли целые поля. Утихомиренные деревни получали трофейную медь и стальные ножи, методом кнута и пряника земляне заставили работать на них около двух тысяч аборигенов.

Ноттингемцы рассказали о своей нелёгкой жизни. В беседе время прошло незаметно. Наконец показался местный город.

Интер стоял на высоком берегу широченной, величественной реки. Чёткий квадрат деревянных стен, четыре башни по углам, две маленькие – по бокам ворот. Ров был неглубокий и сухой. Густав сокрушённо покачал головой:

– Слабая же у вас крепость. Если появится хотя бы тысяча солдат, сметут вас за три дня, ровное место останется.

– Замучаются сметать, – усмехнулся Егор. – У нас патронов ещё много осталось, даже гранаты есть и много других неплохих сюрпризов. Кстати, вы говорили, что столковались с пришельцами. Как бы с них боеприпасы получить?

– Сложный вопрос, – скривился Хонда. – Наш Робин малость блефовал, когда на них жал. Те сказали, что транспортировка патронов невозможна. Даже порох и другие активные вещества передавать нельзя, хорошо хоть бензин и спирт согласились отпускать. Мы уже потом предлагали им телепортировать контейнеры напрямую, как с нами в своё время поступили, их потом можно поискать по округе. Но эти гады отнекиваются, дескать, опасно, совсем нельзя. Нам кажется, что пришельцы просто воду мутят, но сильно давить на них тоже опасаемся: кто знает, во что это всё выльётся, ведь пока они исправно доставляют нам все заказы, устройство связи работает на полную мощность.

Густав замолк, всматриваясь вдаль, затем взревел от радости и кинулся восторженно обниматься с часовым у ворот, это оказался его бывший одноклубник. Егор еле оторвал бывшего партизана от приятеля и повёл ноттингемцев во дворец мэра.

Может, это был и не дворец, но здание высилось очень приличное, в Ноттингеме подобных сооружений не было. Огромный обеденный зал, через который их провёл Егор, мог вместить без тесноты человек триста. Обстановка была предельно простой, но добротной; чувствовалось, что здесь хозяйничают весьма основательные люди.

Сергей Кущин имел такое мощное телосложение, что становилось ясно, откуда у него такое прозвище. Трудно было понять, в какую сторону он больше – по ширине или высоте. Егор быстро представил послов, тот радостно рявкнул:

– Земляки значит! Это хорошо, мы уж сами хотели к вам наведаться. Как вам наш Интер?

– Не Рио-де-Жанейро, но в остальном вполне нормально, – нейтрально произнёс Хонда.

– Ну так переселяйтесь все сюда, даже и не думайте! Мы должны держаться сообща. Места всем хватит, бабами я полностью вас обеспечу, не переживайте, самолично всех проверю, плохих ни за что не подсуну!

Здоровяк оглушительно захохотал, но обмануть Хонду таким дешёвым простодушием было невозможно. Тот с одного взгляда понял, Медведь по характеру скорее ближе к лисе, чем к своему тёзке, и ухо надо держать торчком, не поддаваясь наигранному обаянию гиганта.

– У нас в Ноттингеме всё же получше будет, – тактично отозвался Хонда, – да и своих баб хватает, мы к вам не за этим добром пришли.

– Оно понятно, – ухнул Кущин, – только нечего о важном деле с порога говорить. Сейчас спокойно отдохнёте, в доброй баньке попаритесь, а вечерком у нас ежемесячный городской праздник, День Гранёного Стакана. Посидим, покушаем... и не только покушаем. Завтра спокойно поговорим, или вы торопитесь?

– Ради хорошей бани я готов почти на всё, – мечтательно охнул Густав.

– Добро, – заключил мэр и крикнул. – Цатра!

Из боковой двери появилась высокая светловолосая женщина весьма пышных форм, почтительно замерла.

– Отведи моих новых друзей в баню, да прихвати им несколько симпатичных девок погорячее, видишь, товарищи устали с дороги, сами мочалку в руках не удержат.

Коротко хохотнув, Кущин покровительственно хлопнул повеселевшего Густава по плечу:

– Давай, паря, сравни сам, у кого бабы лучше!

Проводив глазами удалившихся послов, мэр повернул к Егору резко посерьёзневшее лицо и строго спросил:

– Сколько их?

– Двое землян и пятеро местных, но те тоже с оружием.

– Доверяют аборигенам?! – удивился Медведь.

– Насколько я их понял – вполне. Они не трогали местных крестьян, с самого начала наладили с ними нормальные торговые отношения. Женщин насильно не забирали, честно выкупали у родных, жили с аборигенами в мире и согласии. Когда у них была серьёзная заварушка с атонами, многие туземцы выступили на их стороне. Ноттингемцы сами их обучают и вооружают.

– Ни хрена себе, ну и дела! Что-нибудь ещё интересное рассказали?

– Говорили, что как-то договорились с этими пришельцами. Те им высылают горы разного добра, нам такое и не снилось.

– С чего бы это такая радость?

– Пришельцам до зарезу нужен меркит, ради него они готовы на любые уступки. У ноттингемцев его полно, вот и пользуются своим положением.

– А где берут?

– Им с северных гор крестьяне приносят, там есть хорошие месторождения, его здесь используют на снаряды для пращ и баллист, он тяжёлый, как свинец.

– Ясно. Что ещё?

– Сказали, что землян у них в городе примерно как у нас, но вот пришлых крестьян около полутора тысяч. Отлично налажено собственное кузнечное дело, сами выплавляют железо из руды. Крепость у них гораздо мощнее нашего Интера, есть куча разных метательных машин, множество обученных лучников и арбалетчиков. Все солдаты у них отлично вооружены, имеют стальные или бронзовые доспехи.

– А чего от нас хотят?

– Не знаю, для начала просто познакомятся. Но скорее всего они мечтают, что мы к ним присоединимся. У ноттингемцев не прекращается борьба с атонами, нас те пока не трогают по причине нашей отдалённости. Но если их разгромят, то враги немедленно займутся Интером.

– Понятно, – кивнул Кущин, – они ищут помощь, где только возможно. Но тут им делать нечего, у нас едва хватает сил сдерживать своих крестьян. Да и не станем мы переселяться под их руку. Впрочем, завтра поговорим с ними подробнее, прикинем, что к чему.

Пировать в Интере умели, такого праздника Хонда с Густавом ещё не видели. Крепостные ворота закрыли наглухо, оставили на страже человек десять. Остальное население города организованно собралось в обеденном зале. Тут сразу стало тесно, ведь помимо землян в застолье участвовало около двух сотен местных женщин, да ещё обслуга разносила еду и выпивку. Жрали тут, как перед смертью, бедные служанки едва поспевали за новыми порциями и кувшинами.

Хонда приятно разомлел после первых двух тостов. За дружбу и знакомство ноттингемцев заставили выпить по две исполинские чарки весьма подозрительного напитка, лаконично именуемого наждак. Ощущения после его употребления вполне соответствовали названию, тянуло закусить напильником. Но после этих убийственных доз послов не забыли – их кубки пустыми не оставались. Как-то на удивление быстро пришло понимание, что жить стало гораздо веселее. Хонда стал с нескрываемым интересом поглядывать на соседок по столу, хотя после того, что произошло в бане, был уверен, что о женщинах придётся забыть на неделю. С каждой новой порцией горючего дамы становились всё симпатичнее. Осоловевший Густав, не покладая рук, тщательно ощупывал сразу двух девчонок, изредка отвлекаясь на выпивку и закуску; ему явно было очень хорошо.

А вот Хонда никак не мог полностью расслабиться и отвлечься от своих беспокойных дум, его угнетала странная тревога. Вечная подозрительность не давала ему без оглядки окунуться в разгульную пучину праздника. Почувствовав на себе пристальный взгляд, он резко обернулся, уставившись на соседа, почти пацана. Тот пьяно улыбнулся и щедрым жестом протянул ему тлеющую самокрутку:

– На вот, пыхни, – радостно предложил юнец.

– Что это? – нетрезво поинтересовался Хонда.

– Как тебе сказать, белобрысый. Ты когда-нибудь коноплю курил?

– Стогами!

– Это типа того, только круче раз в девятнадцать. Пыхни, ты об этом не пожалеешь, улетишь, как Гагарин!

Недоверчиво принюхавшись к сомнительной дури, Хонда осторожно затянулся. Свет погас, исчезли звуки; откашлявшись, он с трудом продрал помутневшие глаза, невольно заулыбался. Мир стал гораздо ярче, прибавилось цветов и красок, все предметы приобрели немыслимую, звенящую чёткость, женщины превратились в невероятных красавиц. Благодарно отсалютовав польщённому соседу, Хонда сделал новую затяжку; реальность погасла окончательно.

Неизвестно, сколько времени он пробыл в глубокой коме, но очнувшись, отчётливо понял, что сознание вернулось к нему ненадолго и только из-за настойчивых сигналов переполненного мочевого пузыря. Открыв глаза, Хонда усомнился в том, что вышел из нирваны, уж больно изменилась окружающая обстановка: весь мир почему-то лежал на боку. Ноттингемец поднял голову и восхитился, поскольку обеденный зал послушно поворачивался синхронно его движениям. Сергей понял, что его голова является абсолютным центром мироздания и надо вести себя как можно осторожнее, ведь неловкий наклон может перевернуть Вселенную вверх тормашками.

Осторожно сфокусировав мутный взгляд на близком движении, Хонда увидел, что его юный сосед спустил штаны и демонстративно, но без лишнего эпатажа приседает возле стола с явным намерением совершить очень чёрное дело в непотребном месте. Какие-то мужики с нецензурной бранью повалили его на пол, куда-то поволокли. Посол великого Ноттингема искренне изумился странному местоположению забавной физиономии, но следом понял, что смотрит на голую задницу. Сей факт Хонду почему-то потряс окончательно, в ошеломлённом мозгу наступило короткое и совершенно безумное просветление: он вдруг понял – надо побыстрее уходить и прятаться от общества, пока не пройдёт позорная телесная беспомощность.

Сделать это оказалось совсем непросто, мир окончательно сошёл с ума, обзор зрения сузился настолько, что всё виделось как через тонкую длинную трубу. Пол то и дело наклонялся, а то подпрыгивал, норовя коварно ударить по ногам. Хонду непрерывно толкали какие-то подозрительные незнакомцы с физиономиями племенных дегенератов, полуголая женщина редкой уродливости схватила его за руку, норовя куда-то утащить, но он был непоколебим, как гранитная скала, продолжал идти вперёд, туда, где в конце узкого туннеля виднелся выход. В голове щелчками отбивался обратный отсчёт, при цифре ноль сознание твёрдо пообещало надолго покинуть хозяина. Какой-то мерзкий голос с явным еврейским акцентом непрерывно шептал в левое ухо разные дельные советы и полезную информацию. Хонда узнал от него много интересного: в частности, незнакомец рекомендовал уходить от погони огородами, клятвенно обещал, что в Смольном его будет дожидаться китайский епископ, а между этими сообщениями позорно уличил какого-то неизвестного Костю в гнусных пристрастиях.

Холодный воздух ударил в разгорячённое лицо, невменяемого посла встретила тёмная ночь. Гордо встав на крыльце, он стал совершать круговые движения, характерные для капитанов военных субмарин, припавших к своим перископам. Цифра ноль быстро приближалась, надо было срочно решать, куда податься. Но это было нелегко, зримый мир сужался всё сильнее и сильнее, туловище помимо воли склонилось наземь, нависла угроза пасть прямо здесь, на открытом месте. Но тут Хонда увидел небольшую будку, перед которой чёрный магир сонно грыз огромную кость. Загадочный еврейский голос любезно сообщил пароль доступа к объекту – «Месопотамия». По его словам, отзыв не требовался.

В одурманенном сознании билась последняя мысль – спрятаться куда угодно; тело само двинулось вперёд. Магир глухо зарычал, но увидев, что странный человек не покушается на его изысканное лакомство, успокоился. Глупое животное не могло представить, что гнусный негодяй поднял руку на святое – на его будку!

– Месопотамия! Отзыв не требуется! – с трудом произнёс Хонда и ввинтился в тёмный лаз, не обращая внимания на ошеломлённого зверя.

Здесь было тесно и неудобно, но трудности посла никогда не пугали. Скрючившись в три погибели, Хонда уже собрался окончательно отключиться, когда мочевой пузырь, о котором все незаслуженно забыли, послал последний, предсмертный сигнал. Бедный ноттингемец судорожно задёргался, пытаясь сделать хоть что-то, но тщетно: тело отказало полностью, шлюзы открылись. Почувствовав, что по ноге зажурчал горячий поток, Хонда понял: праздник удался – и устало смежил веки.