"Карл Витакер, Вильям Бамберри. Танцы с семьей " - читать интересную книгу автора

развитием терапевтического процесса мы все более и более свободно включаемся
в такой символический обмен, который становится опытом, стимулирующим и наш
собственный рост. Мне часто кажется, что чем больше я получаю для себя из
нашего совместного опыта, тем больше могут получить и они. Результат встречи
наших символических миров может быть воистину очень волнующим: мы все
становимся пациентами по отношению к данному событию.
Один из классических примеров символической терапии - то, как она
обходится с темой смерти. Смерть терапевта, смерть члена семьи, смерть как
универсальный общечеловеческий феномен, ее неизбежность... Все мы хотели бы,
чтобы время остановилось, хотели бы жить вечно и навсегда сохраниться в
памяти будущих поколений. В культурной среде, которая тщательно пытается
деперсонализировать смерть, всячески стремится ее завуалировать, опыт
мужественного осмысления факта неизбежности смерти может оказаться очень
глубоким и существенным. Идея о том, что только осознав факт неизбежности
своей собственной смерти, ты можешь стать действительно свободным человеком,
очень часто оказывается в личностной перспективе чрезвычайно важной.
То же можно сказать и о темах безумия, суицидов, убийства, секса и т.д.
Например, я часто говорю членам семьи: "Если бы вы действительно сошли с
ума, то как бы все происходило? Взяли бы ружье, взобрались на башню и
тренировались бы в стрельбе по человеческим мишеням? Убежали бы в лес, чтобы
стать деревом? Как бы на самом деле выглядело ваше безумие?" Задавая такие
вопросы, я поощряю внешнее выражение их внутренней жизни тем способом,
который не угрожает разрушениями. Это возможность посмотреть на собственный
мир импульсов без страха, что он действительно возьмет над вами верх. Став
лицом к лицу со своими импульсами, человек начинает их интегрировать, а не
сохранять в изолированном и первозданном виде. Старания изолировать импульсы
обычно приводят к их усилению, часто до такой степени, что когда они
получают возможность выйти наружу, то имеют больше шансов оказаться
неконтролируемыми и взрывоопасными.
Попытки изучения данного вопроса убедили меня, что лучше, если весь
символический груз человека не выходит на поверхность внезапно и сразу,
проявляется маленькими порциями. Например, если попросить молодую жену
поделиться замыслами убить своего мужа, значит очень расстроить ее. Уместнее
спросить, не думала ли она когда-нибудь, что пересолить суп - хороший способ
отомстить мужу или даже от него избавиться.
Для того чтобы помочь им открыть такие "неизведанные земли", я делюсь
своими ассоциациями или же понуждаю проигрывать полярные оппозиции к тем
точкам зрения, с которыми они приходят. Например, я могу спросить мужа,
утверждающего, что он настолько любит свою жену, что умрет, если та его
бросит: "Могли бы вы решиться на убийство, если бы знали, что это
единственный способ избавиться от тирании?" А жене, утверждающей, что любит
своего мужа настолько, что не решается когда-либо критиковать его, я говорю:
"Это абсолютно ошибочно".
В этих примерах я стремился разрушить общепринятую установку на
противопоставление любви и ненависти. Мне хочется, чтобы они представляли
себе эти чувства как сопряженные. Если у вас есть одно из них, тут же
присутствует и другое. Когда искусственное противопоставление этих эмоций
устраняется и преодолеваются сложности, возникшие из-за самого обсуждения
подобной темы, появляется основа для более интимных, открытых и честных
взаимоотношений. Я хочу сподвигнуть их как бы к переезду на совсем новую